Шерли Грау - Кондор улетает

Маргарет услышала только одно.

— Что случилось с кузеном Эндрю?

— Наверное, уронил сигарету. Молочник увидел, что заднее сиденье все охвачено огнем.

Маргарет захихикала. Она подтянула колени, опустила на них голову и хихикала. Как смешно, смешно, смешно!

— Чему ты смеешься?

— Он такой чопорный дурак и так трясся над своей машиной.

— Да?

Она перестала хихикать. Может быть, он и догадывается, но спрашивать не станет.

— Замечательная была свадьба, папа. Ты слышал, как они тут шумели ночью?

— Меня не было дома, — сказал он. — Маргарет, не надо больше свадеб. Сбеги потихоньку. Отправляйся за реку в Гретну и найди там мирового судью.

— Папа, ты сказал, что тебя вчера не было дома. А где ты был?

Он не поднял глаз от беспокойно шуршащей газеты.

— Это тебя не касается, милая барышня.

Ее звали Хелен Огастин Уэйр, и она была вдовой. Покойный муж ее служил бухгалтером на Южной железной дороге, отличался большим усердием и за полгода до смерти стал вице-президентом компании.

Хелен Уэйр была худенькой, невысокой и крайне порядочной женщиной. Она смертельно боялась, что ее взрослый женатый сын может узнать о ее связи с Оливером.

— Но против чего, собственно, он может возражать? — рассудительно спрашивал Оливер. — Ты вдова, я вдовец, так почему мне нельзя пригласить тебя в ресторан или зайти к тебе в гости?

— Но не так часто, понимаешь? Люди подозрительны, а я не вынесу, если о нас начнутся сплетни.

— Но кто будет следить за нами? — говорил Оливер. — Кому какое дело?

Хелен Уэйр качала головой.

— Ты очень наивен, милый. Да, за нами следят. Мы должны быть осторожны.

И они играли в прятки. Ему разрешалось поехать к ней, только когда она сама ему звонила. И обязательно на такси, с тем чтобы выйти за два квартала от ее дома.

— Никогда не садись к одному и тому же шоферу, — сказала она. — И выходи каждый раз на новом месте.

— Обязательно, — солгал он.

Ездил он к ней всегда в одном и том же такси и оставлял его ждать прямо за углом.

Ему нравилось ездить с одним шофером, ему нравилось видеть кругом себя одни и те же лица.

Быть может, думал он, именно игры, в которые ему приходится играть, чтобы увидеть Хелен Уэйр, и делают ее такой привлекательной.

Если она приезжала к нему, обставлялось это еще более сложно.

Свою машину она каждый раз оставляла на новом месте, предпочитая людные улицы вблизи больниц. «Если кто-нибудь узнает мою машину, я всегда могу сказать, что навещала больную». — «А каким образом можно узнать твою машину?» — «Как-нибудь да узнают».

Он ехал за ней сам — она не желала, чтобы ее видел его шофер. Ему полагалось найти ее, остановиться поблизости и ждать. Улучив момент, она незаметно шмыгала в его машину и сидела съежившись, стараясь стать невидимой.

Как он ни подшучивал над ней, это не помогало.

На свадьбе Анны его терпению пришел конец. Он стоял у одного из столиков, который официанты сервировали по всем правилам искусства, и вдруг, глядя на холодные закуски и блюда под крышками, почувствовал невыразимое отвращение.

Он ел — но тут поставил тарелку. Он пил — но тут от запаха виски его затошнило. Потом он обнаружил, что стоит на крыльце и смотрит на автомобильную стоянку, на молодых негров в белых куртках, дожидающихся только знака, чтобы подать автомобиль к крыльцу. Стоянка была забита машинами. Эти люди не собираются уезжать, думал он. Утром они все еще будут пить, есть и целоваться в густых кустах.

Он сошел на белый песок стоянки. Никто из гостей его не хватится. Ну а он? Кого бы из них он захотел увидеть снова, если бы это зависело только от него? Родственников покойной жены и сотни их родственников через брак? Ему показалось, что родня всегда окружала его плотным кольцом. Он тонул в них, они теснили его, грозя раздавить.

— Где моя машина?

Перед ним остановился большой «паккард», броский символ успеха. Он сделал знак шоферу выйти.

— Я поведу сам.

Куда? Куда ехать?

Он постоял в нерешительности, держась за ручку дверцы, и вдруг ему стало ясно куда.

— Подожди, — сказал он. Повернулся и вошел в клуб, чтобы позвонить Хелен Уэйр. Она была на венчании и на приеме, но почти сразу ушла. Она всегда была образцом хорошего тона. Он долго ждал ответа, весело мурлыча что-то себе под нос. Наконец она взяла трубку.