Шерли Грау - Кондор улетает

Все началось с его верфи. Он купил эту небольшую верфь милях в двух от города еще во время войны. Я не нажил на ней ни гроша, думал он, но, благодарение богу, я ее не продал. В течение многих лет «верфь Тибодо», как ее называли, изготовляла рыбачьи лодки, а иногда и люгеры для ловли креветок. Старик Тибодо, мастер своего дела, еще работал там. Вместе с ним Оливер придумал лодку особой конструкции.

Когда эта лодка была наконец спущена, Оливер сказал:

— Начинайте строить вторую.

Эти лодки идеально подходили для его цели: довольно большие, с малой осадкой, открытые, если не считать крохотной рулевой рубки. Они были прочны и очень быстроходны.

Внезапно верфь стала приносить большую прибыль. Неизвестные джентльмены заказывали все новые и новые лодки.

— Почему вы стараетесь скрыть, что у вас есть целая флотилия готовых лодок? — спросил как-то Тибодо.

Оливер вместо ответа только посмотрел на него, но Тибодо уловил безмолвную угрозу и больше вопросов не задавал.

Через полгода после введения сухого закона Оливер закончил все приготовления. Его большие катера, взяв груз на Кубе, ждали за пределами трехмильной зоны. Там к ним подходили маленькие лодки, забирали ящики с бутылками и ночью стремительно мчались к болотам. Они были настолько быстроходны, что их не могло настичь ни одно сторожевое судно, а малая осадка позволяла им пробираться по болотам почти не хуже пироги. Да, береговая охрана была им не страшна — разве что винт запутался бы в водорослях или не удалось бы быстро сняться с мели.

Вначале Оливер сам управлял одной из таких лодок. Словно вернулись прежние дни, думал он. Какая, в сущности, разница, оружие это или спиртное? Только теперь во многих отношениях было легче. Каждый раз новое место встречи и новый способ доставки. Ящики Оливера с контрабандными напитками доставлялись в город в автомобилях, в фургонах для перевозки льда, в баржах под грудами угля. Людей он подбирал не торопясь, осмотрительно — молодых, уравновешенных, осторожных. Так у него появился небольшой отряд хорошо обученных, дисциплинированных помощников.

— Нам предстоит работать многие годы, — сказал он им, — так будем делать все как следует.

Через два года он перестал сам ходить в море, этим занимались его молодые люди. Кроме того, он сумел подкупить столько шерифов, мэров и полицейских, что мог спокойно сидеть у себя в конторе на Эспленейд-авеню, ничего не опасаясь.

Он был самым преуспевающим бутлегером в Новом Орлеане, и люди, приезжавшие к нему из восточных и среднезападных штатов, говорили, что во всей стране набралось бы немного таких дельных и удачливых организаторов-одиночек. Они делали ему выгодные предложения, но он предпочитал оставаться независимым и не расширял своих операций. Он любил работать с теми, кого знал и кому доверял. «Размах нам ни к чему, — говорил он иногда Ламотте, сидя с ним в тихой конторе. — Так мы дольше продержимся». Укрытые в бухгалтерских хитросплетениях Ламотты, его прибыли незаметно шли на расширение законных операций.

Он помнил все это, помнил в мельчайших подробностях. Помнил даже женщин, с которыми не был знаком. Например, ту, на вокзале в Чикаго. Она стояла на перроне, очень высокая и элегантная, в коричневом костюме и шляпе с перьями, и смотрела на приближающийся поезд. Он помахал ей в тайной надежде, что они где-нибудь уже встречались, но она не ответила. Он выскочил из купе, но выход из вагона был загорожен: проводник завалил тамбур багажом и, судя по всему, должен был провозиться с ним еще долго. К тому же я проходе четыре ворчливые пожилые дамы надевали пальто и завязывали шарфы, опасаясь чикагского холода… Оливер бросился в другую сторону и бежал из вагона в вагон, пока не нашел наконец открытой двери и не выпрыгнул на перрон. Он сам не знал, зачем это делает, он просто хотел найти ее. Он добежал до конца платформы, где пустые пути, сливаясь и разбегаясь, уходили к депо. Он кинулся обратно, к выходу из вокзала, но ее там не было. Непрерывным потоком двигались пассажиры, крепко держа сумки и пакеты, носильщики в красных фуражках толкали перед собой багажные тележки — все эти фигуры казались ему на одно лицо. Он остановился, запыхавшись. Его пробирал холод — пальто осталось в купе. Он еще раз быстро посмотрел по сторонам и побежал к своему вагону. Проводник как раз кончал передавать чемоданы носильщику, пожилые дамы в шарфах и пальто, застегнутых на все пуговицы, спускались на перрон.