Шерли Грау - Кондор улетает

— У тебя есть брат? — Вот, значит, кто был в доме.

Мальчик кивнул.

— А у этого мексиканца были друзья?

— Не знаю, — сказал Оливер. — Мой пароход ушел на другой день.

Мальчик усмехнулся:

— А ты что ставил против этой монеты?

— Я? Девушку, с которой гулял.

Лицо мальчика выразило недоверие.

— Если бы ты ее видел, так не подумал бы, что это слишком много.

Старик морщил лоб и напряженно вслушивался, силясь понять их разговор.

Оливер сказал:

— Я все думал: а что произошло потом? Наверно, он ее заполучил. Он ведь хозяин кафе и гостиницы, так что ему было чем заплатить.

Он нагнулся и вытащил из пироги свою куртку и мачете.

— Зачем твой брат прятался в доме?

Лицо мальчика утратило всякое выражение.

— Не понимаю.

Пирога отчалила. Оливер смотрел ей вслед, пока она не скрылась за тростником, не оставив даже ряби на поверхности протоки. Он вдруг усомнился в необходимости своих предосторожностей. Не свалял ли он дурака? Ведь ничего не случилось, ничего угрожающего он не заметил… Ладно, он жив и позаботится, чтобы так было и дальше.

Он надел куртку и пошел к домам.

Часть дороги до Нового Орлеана Оливер прошел пешком, час за часом шагая в летней пыли мимо апельсиновых рощ, пастбищ, ферм, болот. А часть дороги он проехал: в фургонах, и на телегах, и даже в тряской черной двуколке. Возница, пожилой толстяк по фамилии Перес, всю дорогу болтал, умолкая лишь на мгновение, когда вдруг прижимал ладонь к низу живота.

— Грыжа, — каждый раз объяснял он и тут же продолжал: — Москиты ужасны, мой друг…

Оливер вежливо кивал. Перес щелкнул кнутом, и пролетавшая мимо стрекоза, зашелестев крыльями, упала на землю.

— Вот такая мамзель ест москитов весь день, а толку никакого. А москиты, мой друг, особенно любят коров. Иногда бедная скотина от боли совсем теряет разум, кидается в реку и тонет.

Он скосил на Оливера водянистые карие глаза, проверяя, какое впечатление производят его истории.

Оливер сидел сгорбившись, опираясь локтями на колени. Он сказал вежливо:

— Да, нехорошо.

Ему не хотелось разговаривать о москитах. Сидеть бы вот так спокойно, покачиваясь в такт толчкам двуколки.

— Вы не знаете, где бы тут можно поесть и переночевать? Вчера ночью земля была очень уж сырой.

— У вас есть чем заплатить?

— Найдется.

Перес согнал зеленую муху с лошадиной спины.

— Ну alors [5] В таком случае… (франц.). … У Лэндри сегодня, пожалуй, найдется лишний ужин. Она хорошо стряпает.

— А это мне неважно. — Оливер приготовился снова вздремнуть. — Я и лепешкам с мексиканским перцем буду рад.

Ужинал он на заднем крыльце — возле настороженно бродили куры, кошки терлись о его ноги. Он ел жадно, почти не жуя. Ему подали горку жирного горячего риса с кусочками креветок, мяса и рыбы. Ни джина, ни виски в доме не оказалось, и ему пришлось довольствоваться ежевичным вином. Оно было приторно-сладкое, и он никогда бы не распознал вкуса ежевики, если бы хозяйка его не предупредила. Вино было крепким, а стакан большим. («Сами делаем, — объяснила мамаша Лэндри. — Лучшее ежевичное вино на всем побережье».) За глазами разлилось привычное тепло, в кончиках пальцев возникло привычное щекотное ощущение, губы начало жечь.

Он положил ноги на перила. Смеркалось, в небе догорали оранжевые отблески, деревце напротив словно становилось выше… В его ушах раздавалось шипение и рокот, точно дальний шум прибоя у рифа. Он видел цвет воды, ее движение так ясно, точно она колыхалась прямо перед ним.

Рокот смолк, вода превратилась в большого черно-белого кота с рваным ухом и единственным пучком усов.

— А, пошел ты! — сказал Оливер коту. — Я устал.

Куры бросились от него врассыпную, кошки забрались на перила и смотрели ему вслед. Ему постелили в сарае, в крохотной каморке, заставленной баками для белья. Окон не было. Он растянулся на свободном клочке пола, упираясь плечом в дверь. Тут ему ничто не грозило.

На следующий день он добрался до Нового Орлеана, въехав в город на телеге с пустыми пивными бочками. Он рассматривал узкие пыльные улочки, глубокие канавы, полные зеленоватой воды, деревянные домики, соединенные деревянными заборами с деревянными воротами. На углу он увидел дощечку: «Мюзик-стрит». Приятное название. Он тут же соскочил с телеги. Ему вдруг стало стыдно своей рваной, грязной одежды, всклокоченных волос. Он выбрал лавку поскромней и купил костюм и рубашку. Хозяин следил за ним подозрительным, нервным взглядом. Оливер спросил, как пройти к бане. А оттуда отправился в ближайшую парикмахерскую.