Шерли Грау - Кондор улетает

Старик сказал:

— Ты ведь знаешь про кондора, Стэнли.

— Да, сэр, — сказал Стэнли. — Вы мне рассказывали про кондора.

— Место, чтобы хранить золотой песок. — Старик глухо усмехнулся. — В его перьях хранят золотой песок.

— Да, сэр.

Почему, думал Стэнли, у меня такое чувство, будто ветер шевелит волосики на шее и щекочет ее? Ведь ветра-то нет?

— А индейцы говорили, что он носит вести на тот свет. Они набивали золотой песок в стержни его перьев и закапывали их с покойником, чтобы дух не нуждался в деньгах.

Он смотрит на меня, думал Стэнли. На меня, на большую черную птицу. Куда вы задумали спрятать золото, мистер Оливер? Мистер Оливер, у меня же нет перьев, чтобы сыпать в них золотой песок. Я же не кондор, не смотрите на меня так!

— И все время я видел кондоров, — сказал Старик. — Не помню только где. Они все время были вверху, высоко вверху: парили на воздушных спиралях над горами. А все стояли и смотрели, пока они не скроются из виду.

Тяжелые веки Старика сомкнулись. Дыхание замедлилось. Он уснул.

Они услышали, что по вестибюлю идет мистер Роберт.

— Чертовски хороший день, верно? Как, по-вашему, когда стихнет ветер? — Громкий, чуть пьяный, бодрый голос. В ответ раздались другие голоса и смех.

— Нет, в нем есть обаяние, — сказала Маргарет, взяла флакон с одеколоном и понюхала.

— Ему лучше. — Роберт говорил с кем-то у самой двери. — Ведь после припадка прошло всего три дня.

Маргарет посмотрела прямо в глаза Стэнли и скривила рот.

— Э-эй, — сказал Роберт, — поглядите-ка, кто здесь.

— Тебе надо было бы прийти на десять минут раньше, Роберт. Папа еще не спал.

— А, черт! — Роберт откинул волосы со лба. — Я знал, что надо бы выбраться пораньше, но у меня был разговор с конторой.

Маргарет снова понюхала одеколон, глядя на флакон так, словно только что заметила его.

— Позвонил? Я все ждала, когда же ты настолько протрезвеешь, что позвонишь.

Его смуглая кожа побагровела.

— Они сказали, что ты обо всем распорядилась.

Она пожала плечами, завинтила пробку и с легким стуком поставила флакон на стеклянную крышку тумбочки. Роберт резко повернулся, его каблуки скрипнули на пластике. Он бросил через плечо:

— Стэнли, ты отвезешь меня в клуб.

Стэнли быстро поглядел на мисс Маргарет.

— В яхт-клуб, наверное, — сказала она. — И пожалуй, так будет лучше всего. — Она поглядела на кровать, где худое тело под простыней было почти неразличимо в серых тенях. — Он проспит часа три-четыре. Стэнли, у тебя было сегодня чувство, что он скрывает какую-то тайну, прячет что-то?

За дверью мистер Роберт крикнул:

— Стэнли, где же ты?

— Иди, — сказала Маргарет. — И обязательно привези его в восемь.

Стэнли отвез его в яхт-клуб.

— Ну-ка, поглядим, не подберу ли я тут кого-нибудь, — сказал мистер Роберт, вылезая из машины.

Стэнли отогнал лимузин на стоянку и огляделся: терраса, сад с белыми столиками и стульями, зонтики свернуты из-за ветра, обычные компании молодежи играют в шафлборд и в теннис или просто болтают в дверях. Посыпались крупные, похожие на головастиков капли дождя и сразу же перестали падать. Скоро будет шторм.

Стэнли вошел в дверь из проволочной сетки с надписью «Для персонала». Сначала он заглянул в кухню, но было слишком рано — никого, кроме коренщиц: юные худенькие фигурки, волосы тщательно убраны под белую косынку.

— Привет, лапочки!

Они захихикали и помахали черными руками в зеленых листиках петрушки. Стэнли прошел по бетонному коридору, сыроватому, пахнущему морем, и толкнул дверь в столовую для персонала. Эту дверь всегда держали закрытой, потому что кондиционер внутри никогда не выключался. Так нравилось Говарду, который тут командовал.

Дверь скрипнула, но отворилась плавно, а Говард крикнул:

— Это вы, друг мой!

Он сидел в своем обычном кресле, и жирные складки ниспадали с его боков, как взбитый крем. Много лет он играл на тромбоне в новоорлеанском духовом оркестре «Эврика», пока не растолстел так, что уже не мог маршировать в строю. «Икры у меня просто горели, огнем горели, и каждый вдох был прямо как последний… И вот роковой парад: Мы как раз играли „Ближе подойди“, и вдруг я уже лежу и смотрю вверх на кусочек неба, а люди глядят на меня вниз, и за шиворот у меня течет кровь — это я затылок рассадил. Ну, тут уж я понял, что остаются мне только сосновые леса».

Стэнли сел за стол напротив него.

— Говард, я все думаю, почему бы тебе не взяться опять за твой тромбон.