Николай Студеникин - Перед уходом

— А я говорю: молчи! — прошипел парень, втолкнул жену в кухню и быстро накинул на дверь крючок.

В двери жалобно звякнуло матовое стекло.

— Но-но-но, только без рук, — сказала жена и, нервно теребя край цветастой клеенки, присела на белый табуретик — составную часть недавно — а с какими хлопотами! — приобретенного кухонного гарнитура, отделанного пластиком, который, как известно, легко мыть. — Этого еще не хватает! Всю заразу со всех вокзалов готов в дом собрать, а еще руки распускает!

Парень пристукнул пустой молочной бутылкой о стол и демонстративно спрятал руки за спину.

— Да такие, как она, тебя кормят! — взорвался он. — Да-да, тебя, дуру неблагодарную!

Он в сердцах оттолкнул ногой белый табурет. Тот запрыгал на своих тонких ножках. Жена подхватила его и бережно, ладошкой, смахнула с его гладкого сиденья невидимую пыль.

— Я сама себя кормлю, — заявила она с оскорбленным достоинством. — И получек не пропиваю, как некоторые!

Заслышав крик и брань, старуха подхватила свой чемоданчик и неслышно прокралась к двери. Она ушла бы теперь подальше от греха, но дверь была оснащена сложными замками. Лениво покачивалась затейливая цепочка. Как раз в середине двери сиял стеклянный маленький глаз в широкой резиновой оправе. Старуха, не сдержав любопытства, приникла к нему и увидела — в уменьшенном виде — далекую дверь квартиры напротив, трехколесный велосипед, стоящий рядом с нею, и кафельный пол в красно-белую клетку, хоть в шашки на нем играй.

«Скажут еще, что унесла чего», — с тоской подумала старуха, глядя на вешалку с плащами и пиджаками. Здесь же сияло и зеркало — длинное, в рост человека. Потом старуха вдруг вспомнила про бутылку, которую выпросила вчера у хозяина квартиры, и поспешно раскрыла чемодан. Крик в кухне оборвался. В переднюю выглянул небритый парень, и старухе без слов стало ясно, за кем победа.

— Ты уже здесь, мать? — виновато спросил он. — А я тебя потерял. Ты погоди, я скоро!

Под вешалкой, на пестром половичке, стояла обувь хозяев: пара мужских полуботинок и много-много пар женских туфель — черных, коричневых, красных, белых, на низких и на высоких каблуках, с пятками и без пяток. «И живут богато, — решила старуха, без зависти глядя на этот парад. — А ладу тоже нету». Вспомнила свою невестку — то-то она, наверное, диву дается: и куда это бабку черти унесли? — вынула из чемодана пустую бутылку и поставила ее рядом с теми туфлями, что поплоше, под сень плащей и пиджаков.

Неслышно, в одних носках, пришлепал парень. Он успел надеть отглаженные брюки и майку без рукавов. «Шелковая», — отметила про себя старуха. Парень обеими руками потер лицо, обросшее за ночь темной щетиной, и, не глядя вниз, сунул ноги в черные полуботинки без шнурков.

— Пошли, мать, — сказал он и снял с вешалки пушистый, в крупную серую клетку, пиджак.

Дверь квартиры мягко и как бы с удовольствием захлопнулась за ними. Оказалось, что стеклянный глаз на ней снаружи куда больше, чем изнутри. Парень, заметно нервничая, давил на кнопки лифта, но голубые узкие дверцы его раздвигаться не желали. Не слышно было и гула моторов.

— Рано еще, пошли пёхом!

По пролетам бесконечной лестницы старуха спускалась осторожно — шла по стеночке, пачкая известью рукав пиджака. Ее пугала та немыслимая высота, на которую ее вознес случай, и она старалась не заглядывать через перила вниз. Старуха запыхалась с непривычки. Парень, шедший впереди, часто останавливался и, глядя на нее снизу вверх, поторапливал ее взглядом. Она, виновато помаргивая, глядела на него, но спускаться быстрее не могла: и так из-под ног выскальзывали ступени.

Но потом лестница все-таки кончилась — все, все на свете имеет конец! У синих почтовых ящиков старуха столкнулась с девушкой-почтальоншей, которую и видно-то не было из-за серого снопа газет. Они улыбнулись друг другу. Парень под руку вывел старуху из подъезда, придержал могучую дверь. Старуха зажмурилась: яркое летнее утро ослепило ее. Вокруг, словно в роще, неистовствовали птицы.

Молодой дворник поливал дворовую зелень. Струя воды, блистая на солнце, словно драгоценность, била из шланга. На мокром асфальте валялись метлы и совки. Старуха с осторожностью переступила через них и оглянулась.

— Студенту привет! — сказал парень дворнику.

Из шланга, в местах сращений, били тонкие струйки. Капли воды дрожали на молодой листве. Веяло приятной прохладой. Будущий денек обещал быть жарким и душным.

— Наше — вам, — с веселой готовностью обернулся дворник. — С кисточкой. Почтение классу-гегемону! Родственница из провинции? — заметив старуху, спросил он.