Банана Ёсимото - Амрита

– Ёшио, скажи уже что-нибудь. Что ты все молчишь? – спросила Джюнко.

Брат не ответил. Все немного напряглись, повисла неуютная тишина. Но вот мама улыбнулась и сказала:

– Да не сердись ты! Я тебе привезу кое-что в подарок.

От улыбки мамино лицо словно засветилось изнутри. Когда мама так улыбается, с ней просто невозможно спорить. Я так люблю эту улыбку! Но брат, похоже, не разделял моих чувств.

Он совершенно неожиданно заплакал навзрыд, как будто кто-то открыл крепко завинченный кран.

Мы все застыли в безмолвном изумлении.

Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь так плакал. Это был плач взрослого, умудренного опытом человека, по-настоящему разочаровавшегося в нашем мире. Даже если тебе сорок лет, ты потерял работу и жена тебе изменяет – ты все равно не станешь так плакать… Ёшио рвал на себе волосы, стучал кулаками по столу, его отчаяние безудержно выплескивалось наружу вместе со слезами.

Я, не отрываясь, смотрела на рыдающего брата, пыталась понять, что происходит, и не могла.

– Не плачь, все будет хорошо. Я же всего на две недели уезжаю. Ты даже соскучиться не успеешь. А знаешь, кто со мной поедет? Ты его видел недавно. Помнишь? Он тебе понравился. Так что ничего страшного нет. Ты же не маленький, чтобы думать, что я тебя из-за кого-то бросаю, вот еще глупости какие, – сказала мама, положив руку брату на плечо. По голосу было слышно, что она не на шутку испугалась.

Брат скинул ее руку с плеча и заорал:

– Да я не из-за этого вовсе!!!

– А из-за чего? – мама непонимающе поглядела на него.

– Просто твой самолет разобьется!! – еще громче заорал брат. Тут голос его сорвался, и он, скрючившись, словно от сильного холода, зашелся в приступе беззвучного плача.

Постепенно Ёшио пришел в себя.

– Тебе нельзя лететь, – тихо сказал он, глядя на маму.

… А вдруг он прав?…

Судя по тому, что я знаю, его предсказание вполне может сбыться.

– Саку, ну скажи ей! Ей нельзя на этот самолет…

– Слушай, мам. Может, тебе и правда не лететь? – спросила я. – У парня неплохая интуиция. А вдруг он прав?… Ёшио, самолет упадет по дороге туда или обратно? Ты можешь сказать?

– По дороге туда. Определенно, – ответил брат. В его голосе слышалась уверенность в собственной правоте и даже некоторая торжественность.

То, что он сказал, мне не понравилось.

– Вот видишь – ну ладно бы еще на обратном пути, вы хотя бы отдохнуть успели бы. А так… – Я вопросительно посмотрела на маму.

– А если сдвинуть все на день? – поинтересовалась Микико. – Тогда и лететь не опасно, и поездку отменять не надо. По-моему, это самое разумное. Правда, Ёшио?

– Я не знаю. Единственное, что я могу сказать, что тот самолет, на котором мама полетит в отпуск, упадет и разобьется.

– То есть, если поменять рейс, это не поможет… – с тревогой сказала Джюнко.

Сами того не заметив, мы уже приняли сторону брата. Джюнко выдала всем чашки. Теперь, сидя впятером на кухне, мы молча пили горячий чай. Раздумывали о том, что еще не случилось. Довольно утомительное занятие…

– А если сдвинуть все не на день, а на месяц? – задумчиво сказала Джюнко.

Ёшио кивнул. И от этого кивка нам всем полегчало. Царственный мальчик.

Но уже через секунду выяснилось, что полегчало не всем. Мама с грохотом ударила кулаком по столу.

– Что происходит?! О чем вообще речь, я не понимаю! Вы что, все с ума посходили?! Я могу поехать только сейчас, и точка! У него же работа, неужели непонятно? А если я не поеду, а самолет не упадет? Кто тогда будет виноват, а?

Это было так неожиданно и так убедительно, что мы как-то сразу пришли в себя.

– И билет, между прочим, уже куплен. Так что говорить не о чем!! Я еду. Слышите? И пусть самолет падает хоть сто раз.

– Что, честно? А если ты умрешь?

– Ну и умру, что ж теперь? От судьбы не убежишь, – сказала мама. – Так что, если я вдруг разобьюсь на этом чертовом самолете, вы вместо того, чтобы сопли распускать, лучше посмейтесь над дурочкой, которая умного совета не послушалась. Ладно? – С этими словами мама принялась за чай.

Брат снова заплакал.

Плач очень быстро перешел в самую настоящую истерику. В конечном итоге Джюнко и Микико взяли Ёшио под руки и отвели его на второй этаж.

Мама вздохнула.

– Ну, что скажешь? – спросила она, испытующе глядя на меня.

– Пятьдесят на пятьдесят.

– В каком смысле?

– В смысле, что либо он тебя ревнует, либо действительно у него есть какое-то предчувствие.

– Да. Он сейчас как раз в таком возрасте…