Елена Хаецкая - Синие стрекозы Вавилона

Хозяин засмеялся, сплюнул под ноги.

— Ты до сих пор еще не поняла, что означает слово «навсегда».

— Возможно.

— А это что за малявка возле тебя трется?

— Это... ты принес мне ее однажды, завернутую в пеленки...

Хозяин наклонился, взял девочку за подбородок. Аглая поглядела на него исподлобья.

— Я Аглая, — важно произнесла девочка.

Хозяин убрал руку, выпрямился, бросил на Пиф одобрительный взгляд.

— Девочка, — уронил он. — Я так и думал. — Он просвистел несколько тактов из назойливой песенки Карусельщика и резко оборвал сам себя: — Карусельщика не обижаете?

— Мы... — начала Пиф.

Ангел придвинулся к ней, шевельнул лопатками, где не было крыльев.

— Интеллигентами себя вообразили? От высшего образования вены себе режем? А простого бедного алкоголика небось затравили?

— Он творчески развивается, — оправдываясь, сказала Пиф. — Каждый день сочиняет по новому куплету... — Под взглядом Хозяина она поежилась и сдалась: — Ну, Голос Комедианта его иногда дразнит...

— А сам Комедиант куда смотрит? — грозно вопросил Хозяин.

— Да разве Голос переорешь? — возразила Пиф.

Ангел махнул рукой.

— А, разбирайтесь сами...

Пиф взяла его за локоть. Хозяин хмыкнул, шевельнул бровями, но ничего не сказал, и они пошли втроем. Потом Хозяин посадил Аглаю себе на плечи. Девочка уселась поудобнее, вцепилась ручками в жесткие стрижены волосы Ангела.

— Мы прямо Мария с Младенцем и плотник Иосиф, — хмыкнул Хозяин и ущипнул Аглаю за ногу. — Как думаешь, малявка?

— Я не младенец, — важно возразила Аглая, — а маму зовут Пиф. Пиф, не Мария.

— Когда я впервые оказалась здесь, — заговорила Пиф, — я думала, что «тот свет» похож на обыкновенную свалку. Свалку, откуда не возвращаются. Да — не ад и не рай, а просто свалка ненужных вещей и выброшенных душ.

— Отчасти так и есть, — заметил Хозяин.

Пиф огляделась вокруг, показала на цветущие кусты, на пестрые клумбы.

— А это все? Разве это тоже ненужный хлам?

— ...А отчасти нет, — невозмутимо заключил Хозяин. — Все зависит от взгляда на вещи. Например, ваша тусовка создала растения, птиц, маленького человека... Вы незатейливо повторяете акт творения.

— Так это — райский сад? — тихо спросила Пиф.

— Разумеется, — вполне будничным тоном отозвался Хозяин. — Больше скажу. Это ваших рук дело. Вы неплохо поработали. И ты тоже. И мне уже не хочется надавать тебе по ушам, как последней истеричке и дуре, и трахнуть посреди банальной помойки.

Пиф хихикнула, провела рукой по платью.

Хозяин покосился на нее:

— Мне хочется оттрахать тебя на кровати под балдахином.

— Ого! — сказала Пиф и потрогала штаны Хозяина, где должны были располагаться его внушительные гениталии. Пальцы встретили пустоту.

Хозяин оглушительно расхохотался.

— Я отпустил дружка погулять, — сообщил он. — Пасется на лужку, кушает маргаритки и пугает пастушек. Не хочу вводить тебя в смущение, дочь человеческая.

— Говнюк, — сказала Пиф. Она обиделась.

Райский сад был полон благоухания и пения птиц. И маленькая девочка на плечах у ангела что-то щебетала, деловито озираясь по сторонам.

— Бог мой, а это что?

Пиф остановилась у деревянного сруба, почерневшего от времени. Это был старый брошенный колодец. Журавель утыкался в пустое не-небо черным пальцем, ведра здесь давно уже не было, только тонкая ржавая цепь еще болталась — вроде тех цепочек, что использовались при устройстве общественных уборных.

Пиф заглянула в колодец.

Сначала ей показалось, что она видит сплошную темноту, но потом глаза привыкли, и она разглядела ползающие во мраке голые человеческие тела. Люди копошились в темной слизи, они карабкались друг другу на голову, хватались бледными руками за скользкие стены колодца. Их было там, наверное, больше сотни. Они были истощены, их ребра торчали, позвонки и лопатки взывали о милосердии.

Пиф смотрела, и минула вечность с того мгновения, как она заглянула в колодец.

...шевеление голых тел в тупом стремлении выбраться...

...покряхтывание, хлюпанье...

...зловоние...

Пиф отпрянула, приложила ладони к горлу.

— Что там, мама? — осведомилась Аглая.

Ангел снял ребенка со своей шеи, и они оба, мужчина и девочка, держась за руки, тоже заглянули в колодец. Потом одновременно повернулись к Пиф, которая все еще давилась ужасом.

Аглая была теперь очень серьезна; Хозяин ухмылялся.

— Что это было? — спросила Пиф.

— Это чей-то ад, мама, — сказала девочка.