Эдуардо Мендоса - Правда о деле Савольты

— С каждым днем вы все больше разбавляете вино водой и подмешиваете туда какой-то бурды, кобели вонючие! — завопила она во всю силу своих леших, обращаясь к хозяину таверны.

— Может быть, сеньора маркиза хочет лечь со мной в постель? — невозмутимо парировал тот, убедившись прежде, что никто не слышит его откровенного выпада, кроме посетителя.

— Придержи язык, приятель! — прервал свое молчание посетитель.

Роса-Идеалистка посмотрела на него так, словно только теперь заметила его, хотя он уже больше двух часов сидел на низком табурете, не поднимая глаз.

— А ты не суй нос, куда тебя не просят, воришка! — съязвила Росита.

— С вашего позволения, я только хотел восстановить справедливость, — извинился посетитель.

— Так катись отсюда к шлюхам на панель, там будешь ее восстанавливать, если тебе так приспичило, паскуда! — крикнул хозяин таверны, возвышаясь над стойкой в полтуловища. — От таких гнид, как ты, вся торговля застопорилась! Торчишь здесь весь вечер, а не истратил ни сантима. Пугало огородное! Тобой только ворон стращать, а вони — не продохнешь!

Всей своей скорбной позой посетитель выражал боль, причиненную ему этим жестоким оскорблением.

— Я ухожу, ухожу, только не ругайся.

Росе-Идеалистке стало жаль его.

— На улице дождь. У тебя есть зонт?

— Нет, но ты не беспокойся за меня.

Росита приблизилась к хозяину таверны, который все еще злобно смотрел на посетителя.

— Слушай, у него нет зонта.

— А мне какое дело? Не сахарный, не растает.

— Пусть переждет здесь, пока дождь не утихнет, — попросила она.

Хозяин таверны вдруг потерял всякий интерес к происходящему и занялся своими обычными делами. Посетитель снова уселся на табурет и молча уставился на Роситу.

— Ты ужинал? — спросила она его.

— Нет еще.

— «Еще» с каких пор?

— Со вчерашнего утра.

Великодушная проститутка, воспользовавшись тем, что хозяин таверны отвернулся, стащила с прилавка кусок хлеба и дала посетителю. Затем протянула ему тарелку с тонко нарезанными ломтиками ветчины.

— Возьми несколько кусочков, пока он не видит, — шепнула она.

Посетитель запустил руку в тарелку, но хозяин заметил его воровской жест и заорал:

— Клянусь матерью, я выпущу из тебя кишки, ворюга паршивый!

И выскочил из-за прилавка, размахивая кухонным ножом. Посетитель спрятался за Роситу-Идеалистку, успев при этом отправить в рот несколько ломтиков ветчины.

— Гони его в шею, Росита, иначе я проткну его ножом! — кричал хозяин, намереваясь осуществить свою угрозу.

И в ту же минуту дверь таверны отворилась и вошел пожилой господин среднего роста, седовласый, хмурый. Элегантная одежда хорошего покроя, сшитая из дорогого материала, свидетельствовала о его достатке. Он остановился и с любопытством оглядел помещение и его обитателей. Заметно было, что он не привык к такого рода заведениям, и хозяин, Росита и посетитель сразу предположили, что незнакомец ищет укрытия от дождя, так как пальто и шляпа на нем промокли.

— Чем могу служить, сеньор? — угодливо спросил хозяин таверны, пряча под передник нож и подобострастно сгибаясь. — Милости прошу, входите, погода сегодня собачья.

Господин недоверчиво посмотрел на хозяина и его передник, из-под которого торчало острие ножа, сделал несколько шагов вперед, снял с себя пальто, шляпу, повесил на замусоленный крюк и, не проронив ни слова, решительно направился к испуганному посетителю, спасенному благодаря внезапному приходу незнакомца.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Немесио Кабра Гомес, к услугам вашим и господа бога.

— Идем-ка сядем где-нибудь в сторонке, чтобы нам никто не мешал. Есть дело.

Хозяин таверны подошел к господину и заискивающе произнес:

— Да простит меня сеньор, но этот мошенник только что стащил у меня ветчину, однако учитывая, что вы…

Господин окинул его суровым взглядом с головы до ног и вынул из кармана несколько монет.

— На, возьми.

— Премного благодарен, сеньор.

— Принеси ужин этому человеку. Мне ничего не надо.

Немесио Кабра Гомес, не упускавший ни одной детали из происходящего, довольный, потер руки и шепнул на ухо Росите:

— Настанет день, Росита, я разбогатею и тогда, клянусь святой девой милосердия, воздам тебе должное.

Великодушная проститутка не верила своим глазам. Неужели этот оборванец и господин знакомы друг с другом?

Перико Серрамадрилес взмахнул перед моим носом членским билетом республиканской партии реформистов: пятая по счету, в которую вступал мой сослуживец.