Эдуардо Мендоса - Правда о деле Савольты

— Знаю, сеньора. В пять часов, как вы велели.

— Дай бог, чтобы мы все успели! — И остановив взгляд на своем отражении в зеркале, поинтересовалась: — Как по-твоему, Матильде, я пополнела?

— Да что вы, сеньора. С вашего позволения, сеньора, вам следует побольше есть.

Мария Роса улыбнулась. Беременность еще не проглядывала сквозь ее худобу. И хотя в Испании по-прежнему была мода на пышнотелых женщин, кино и иллюстрированные журналы вводили новый женский тип с легкими очертаниями фигуры, тонкой талией, узкими бедрами и маленьким бюстом.

В тот момент, когда мы вошли в кабаре, пианистка, окончив бренчать по клавишам, встала со стула и пронзительным голосом объявила следующим номером программы выступление непревзойденного юмориста, имени которого я теперь уже не помню. Редкие посетители не обратили на него внимания, привлеченные нашим появлением. Мы с Перико Серрамадрилесом на цыпочках пробрались среди пустых столиков и заняли места поближе к сцене. И сразу же были осаждены двумя толстухами, которые обняли нас за шеи и жеманно улыбались.

— Составить вам компанию, красавчики?

— Не теряйте времени, сеньоры. У нас нет денег, — ответил я им.

— У всех у вас одна и та же песенка! — проворчала толстуха.

— Но это действительно так, — поддержал меня напуганный Перико.

— Когда нет денег, сидят дома, — упрекнула нас другая толстуха. И обращаясь к своей приятельнице, позвала: — Пойдем отсюда, нечего метать бисер перед свиньями.

Но та, что повисла на шее Перико, и глазом не моргнула. Она высоко задрала подол юбок и сказала ему:

— Ты только взгляни, какие ляжки, милок!

Бедный Перико едва не лишился сознания.

— Говорю же, вам не удастся выудить у нас ни одного сантима, — повторил я.

Они махнули на нас рукой и отошли. Перико снял очки и вытер со лба пот.

— Проклятые акулихи, — пробурчал он, — я боялся, как бы они нас не проглотили.

— Им просто хочется честно заработать себе на жизнь.

— Неужели им это когда-нибудь удастся?

— Сюда приходит грубый народ, не такой разборчивый, как ты.

— По-моему, даже спьяну не польстишься… на таких чудовищ. Ты видел, что она сделала? Задрала юбки… Боже мой!

На нас зашикали, и мы замолчали. Юморист, которого так разрекламировала пианистка, уже стоял на сцене. Это был самый заурядный человек, который заунывно, механически рассказал серию острот и пикантных анекдотов, отчасти политических, отчасти похабных, смысл которых в основном ускользнул от понимания публики, неспособной вникать в сущность подтекста и намеков. И все же кое-что вызвало смешки и жиденькие аплодисменты. Едва юморист покинул сцену, вспыхнули огни и пианистка заиграла вальс. На подмостки вышли танцевать парочки. Партнершами были местные гетеры, партнерами — моряки и сутенеры со зловещими лицами.

— Может быть, ты все же объяснишь мне, какого черта мы сюда пришли? — спросил Перико.

Меня забавляла реакция друга. Он испытывал такой же страх, какой испытывал я несколько лет назад, когда меня впервые привел сюда Леппринсе. Теперь хозяином положения был я, а в моей шкуре оказался Перико.

— Уходи, если хочешь, — сказал я ему.

— Один? По этим закоулкам? Мне еще жить не надоело!

— Тогда оставайся, но предупреждаю, я намерен досмотреть до конца представление.

Представление возобновилось. Пианистка прекратила играть танцевальную музыку, огни погасли, и прожектор конусом осветил сцену. Пианистка вышла на середину, несколько раз призвала к тишине и, когда стулья перестали скрипеть, а голоса смолкли, прокричала:

— Почтеннейшая публика! Имею честь представить вам испанский, а также всемирно известный аттракцион, имевший успех в лучших кабаре Парижа, Вены, Берлина и других столиц; аттракцион, который несколько лет назад уже демонстрировался с успехом в нашем заведении, неизменно вызывая горячие аплодисменты у зрителей. Итак, уважаемая публика, после своих триумфальных гастролей к нам вновь вернулась Мария Кораль!

Она провела по клавишам, извлекла аккорды, от которых по телу пробежали мурашки. Несколько секунд подмостки пустовали, а затем, словно из-под земли или откуда-то из потайных уголков сна, появилась Мария Кораль, цыганка, закутанная в тот самый черный плащ, украшенный фальшивыми драгоценными камнями, в котором она выступала два года назад, в тот вечер, когда я познакомился с Леппринсе…

— Вы знакомы с сеньором Леппринсе?

— С сеньором Леппринсе?.. Нет, я никогда не слышал этого имени, — сказал Немесио Кабра Гомес, не в силах оторвать глаз от жаркого, которое ему только что принесли.