Фиона Макинтош - Гобелен

– Понимаю, милорд, – отвечал Миллс.

Джейн отстранилась.

– А теперь давай выслушаем план нашего друга.

– В Дувр вас отвезет карета, – начал Миллс. – Там будет ждать брат нашего венецианского посла. В целях безопасности вы, милорд, примете облик ливрейного лакея и поедете на запятках. Ливрея, конечно, будет венецианского образца.

– А дальше? – спросила Джейн.

– Наш друг – его зовут Веццози – договорится с капитаном судна, следующего через Ла-Манш. Вас возьмут на борт.

– Вы очень добры, мистер Миллс, – склонил голову Уильям. – Я направлюсь в Париж, в Шотландский колледж – там меня примут мои племянники.

– А как же королевская семья? – снова спросила Джейн.

– Разумеется, я буду счастлив, если ее величество удостоит меня аудиенции в Сен-Жермен ан-Ле. Быть может, король Иаков даже пригласит меня в Авиньон.

– Портшезы, наверно, уже ждут. Идемте, милорд; идемте, графиня. Путешествие начинается, – молвил Миллс.

Джейн поцеловала Уильяма, графа Нитсдейла, очень надеясь, что это в последний раз, не обращая внимания на щемящую тоску Уинифред, а затем подтолкнула его к выходу на лестницу.

– Я спущусь через минуту. Да хранит тебя Господь, любовь моя, – шепнула Джейн вслед графу.

Голову графа Нитсдейла оценили в умопомрачительную сумму – две тысячи фунтов. Однако еще страшнее были новости от миссис Миллс. При дворе говорили, что за спасение графа ответит головой его жена.

– Затаитесь, дорогая графиня, – предупреждала миссис Миллс. – Слишком многим известно, что мы с вами дружны, поэтому мы сменим квартиру, переместим вас на Друри-лейн, где никто даже не заподозрит вашего присутствия.

Уинифред нахмурилась, и миссис Миллс поспешила добавить:

– Разумеется, моя репутация ничуть меня не волнует. Однако власти могут начать слежку за моим домом, я же никоим образом не желаю, чтобы вас арестовали, когда вы так близки к благополучному завершению вашего плана. Побудьте на Друри-лейн несколько дней, а затем отправляйтесь в Шотландию. Вы знаете – я всегда к вашим услугам.

Сесилия ждала по новому адресу. Вместе они отсиживались на Друри-лейн два дня, пока миссис Миллс не принесла новость: Уильям без приключений добрался до Дувра, покинул Англию и уже высадился на французском берегу. Три женщины обнялись и пролили немало слез радости по случаю этого события.

– Мы это сделали! – повторяла Джейн.

– Нет, Уинифред, – это ты сделала. Твой план был безупречен, хитроумен, прост. Граф наверняка гордится тобой.

– Ах, мне бы твою уверенность, Сесилия, – вздохнула Джейн. – Ну да теперь мы можем тронуться в путь. Надеюсь, своим письмом к герцогине Баклей я вымостила гладкую дорожку в Шотландию.

– Все-таки я не уверена, милая Уинифред, что ты мудро поступила, доверив бумаге информацию о своем возвращении.

– Сесилия, не забывай: нет доказательств моей причастности к побегу графа. Я не выдала себя ни мольбами, ни ликованием. Герцогиня знает, что я не намерена появляться на людях. Возможно, если ей удастся донести эту мысль до генерального стряпчего по делам Шотландии, меня пустят в Терреглс без сопровождения.

Сесилия вздохнула.

– Не пойми меня неправильно, дорогая. Сама я считаю, что всегда следует предпринимать эту меру – писать заранее о своем прибытии. Но как бы в данном случае предупреждение не обернулось против тебя. Тебя ведь могут арестовать; даже наверняка арестуют.

– Поэтому мы с тобой поедем инкогнито. Я надену темный парик.

– Мы отправимся в дилижансе? – с надеждой уточнила Сесилия.

Джейн сложила крохотный ротик Уинифред в хитрую гримасу.

– Нет, верхом. Мы выжили в зимнюю стужу, прорвались сквозь снега. Весной поездка будет приятнее.

Джейн ничего не сказала о новом физическом состоянии своей «хозяйки». Она его проигнорирует, как и раньше, а весеннее тепло облегчит задачу.

Она стала думать о Южной Европе, где вскоре поселится Уинифред. Уж конечно, большое количество солнечного света благотворно повлияет на здоровье графини.

В Терреглсе сестра Уильяма уже начала подготовку к тому, чтобы заколотить дом.

Джейн и Мэри обнялись, прослезились, выслушали дурную весть от старого садовника.

Верный Бран стоял, понурив голову, мял в руке шапку, ждал, когда женщины наплачутся. Первой его заметила Сесилия.

– Уинифред, похоже, есть новости.

– Здравствуй, Бран, – сказала Джейн.

Бран провел пятерней по волосам, поклонился.