Виктор Дьяков - МЕНТАЛЬНАЯ НЕСОВМЕСТИМОСТЬ Сборник - рассказы, повести

Помещение этого магазина было значительно меньше гулиного. Товар на витринах располагался крайне тесно. Ещё теснее было покупателям, более трёх человек там вряд ли бы смогли поместиться. В гулином магазине свободно располагалась очередь из десятка покупателей. И, тем не менее, в эту "тамбовскую" конуру ходило всё больше народу, особенно, как уже упоминалось, мужчин. И это несмотря на то, что ходить туда не очень удобно, так как необходимо выходить со двора и потом отовариваться в такой тесноте. Гуля сразу поняла причину, по которой мужики предпочитают идти лишние десятки метров и толкотню в тесноте, за тем же товаром по таким же ценам. Да-да, причина самая банальная - эта оказалась продавщица за прилавком, по слухам, родственница хозяина, лет тридцати, далеко не классическая красавица, но, как говорят, весьма смотрибельная, по-русски аппетитная, в теле. К тому же тамбовчанка одевалась в вельветовые брюки, обтягивающие роскошные бёдра и полные ноги, короткую кофточку, которая всякий раз, когда она протягивала руку за каким-нибудь товаром, приподнималась, обнажая красивый нежный живот. На это и устремляли свои взоры, всё равно за чем приходящие в этот магазинчик мужики, и всякий раз когда жёны, например, посылали их за буханкой хлеба, они, конечно, предпочитали пройти лишние метры и выйти со двора наружу...

Увы, Гуля не могла ответить тем же, хоть и была не намного старше этой тамбовской продавщицы. И не только потому, что мусульманским женщинам строго-настрого воспрещается в любом виде соблазнять мужчин, нет, она никогда не была, да и не стала ревностной мусульманкой, даже когда после развала Союза это стало модным. Просто она никогда красотой не отличалась: невысокая, сухопарая, остролицая, что-то вроде актрисы Лии Ахеджаковой в соответствующем возрасте. Мужеподобная Фатима ещё в меньшей степени "притягивала" мужской глаз, недаром осталась старой девой.

Не успела Гуля прикинуть, как ей бороться за покупателя во вновь сложившихся условиях, ещё один "удар" последовал совсем с неожиданной стороны, со стороны рядом расположенной школы, которая и без того стоила Гуле немало испорченной крови из-за её учившихся там детей. Как-то, в начале прошлого учебного года в магазине появилась пожилая женщина со строгим лицом в столь же строгом сером костюме и, глядя через презрительно сузившиеся глаза, поинтересовалась:

- Вы хозяйка этого магазина?

Могла бы и не спрашивать, ведь они знали друг друга. Гуля не могла не знать директора школы, в которой учились её дети, ну а та, хозяйку расположенного рядом магазина, в который на каждой перемене десятками устремлялись её ученики. Потом директриса тем же менторским тоном стала обвинять Гулю в том, что она де продаёт спиртное старшеклассникам, и что если это не прекратится, она дойдёт до Управы и добьётся закрытия магазина. Гуля тогда настолько оторопела, что в ответ не смогла сказать ничего вразумительного, но испугалась не на шутку. Она знала, как плохо относится директриса к выходцам с Кавказа, как трудно им бывает устраивать в эту школу детей. Гуле тоже пришлось нелегко, хоть она и жила на микроучастке данной школы, имела все нужные справки и документы. И всё равно пришлось трижды сходить в школу, прежде чем приняли Азиза, не меньшие были трудности и с устройством дочери. После визита директриссы, Гуля не мешкая позвонила брату и взволнованно поведала ему об угрозе.

- Не беспокойся, мы в Управе хорошо подмазали и там эта директорша ничего не добьётся,- успокоил брат.

В ответ Гуля, несколько приободрившись, дала волю своим чувствам и эмоциям:

- Если эта старая лошадь ещё раз заявится я молчать не буду, я ей всё скажу. Видите ли, водку я им продаю. Это не ко мне, а к их родителям и своим учителям пусть претензии предъявляет. Да продаю, и буду продавать, и не потому они пьяницами станут, не у меня так в другом месте купят. Почему-то ни один кавказский мальчишка за водкой не приходят, одни русские. Знаешь, что мне эта кляча заявила? Что я намеренно спаиваю русскую молодёжь. Да она сама спивается, а нас и в этом виноватыми хотят сделать. Сама в школе развела национализм, а я ещё должна за их детей-пьяниц отвечать. Нет, я ей всё скажу, почему из ваших школ столько пьяниц, наркоманов и проституток выходит? Не умеете воспитывать детей, не беритесь...

Увы, брат не поддержал Гулю. За долгие годы жизни в Москве он, конечно, многого добился, но стал уж очень осторожным. Гуля удивлялась: как же Москва изменила её когда-то такого уверенного в себе, бесстрашного брата. Хотя... видя, как изменился здесь её собственный муж за какие-то два-три года, она констатировала, что не только азербайджанцы воздействуют на Москву, иногда и Москва на них. Так вот, брат предостерёг Гулю от слишком громких публичных выступлений, ещё раз заверив, что Управу, если что, он возьмёт на себя. Гуля рассказала ему и о конкурентах. Но здесь брат отказался, что-либо предпринимать вообще: