Банана Ёсимото - Полная луна. Кухня-2

Решила я, провожая взглядом автомобиль.

Кто может сказать, победила ли я ее или проиграла. Чье положение — лучше всех. Этого никто не знает, пока не подведешь итоги. К тому же четких критериев в этом мире не существует, особенно они мне непонятны этим холодным вечером. Даже представить себе не могу, абсолютно.

Воспоминания об Эрико. Самое грустное.

У Эрико было много цветов на подоконнике. Первым ее приобретением стал горшок с ананасом.

Однажды она рассказала мне о нем.

— Это случилось в разгар зимы, — сказала Эрико. — Микагэ, я тогда еще оставалась мужчиной.

Хотя я и была красавчиком, но веки у меня были без складочки и нос плосковат. Я тогда еще не сделала пластическую операцию. Сейчас я уже не могу вспомнить своего лица.

Было немного прохладно, летний рассвет. Юити не было, он ночевал не дома, Эрико вернулась из бара с подарком от клиента — пирожками с мясом. Я, как обычно, делая пометки, смотрела кулинарную передачу, которую записала днем на видео. Голубое рассветное небо начинало постепенно светлеть с востока. Не пропадать же подарку, давай сейчас пирожков поедим, — сказала Эрико, кладя пирожки в электроволновку и заваривая жасминовый чай. Вдруг она стала рассказывать свою историю.

Я немного удивилась и подумала: наверное, у нее в баре — какие-то неприятности, поэтому я осоловело слушала ее, стараясь не уснуть. Казалось, ее голос звучал, как во сне.

— Это было давно, когда умирала мама Юити. Ну, то есть не я, а моя жена, когда я была мужчиной, мама, которая Юити родила. Так вот, у нее был рак. И ей становилось всё хуже и хуже. Мы так любили друг друга. Я оставляла Юити почем зря у соседей, а сама каждый день навещала ее. Я работала на фирме и ездила в больницу до и после работы. По воскресеньям я брала с собой Юити, но он был такой малюткой, еще ничего не понимал… Надежд не было никаких, даже самых крохотных. Тянулись невыносимо мрачные дни. Но тогда я этого особенно не ощущала. Правда, это тоже сам по себе печальный факт.

Эрико говорила, опустив ресницы, как будто рассказывала о чем-то приятном. На фоне голубого неба она выглядела поразительной красавицей.

— Я хочу что-нибудь живое в палату, однажды сказала жена. Живое, связанное с солнцем, да растение, растение подойдет. Чтобы не нужно было о нем много заботиться. Купи большой горшок, — говорила она. Последнее время жене ничего особенно не хотелось, я обрадовалась ее капризу и побежала в цветочный магазин. Я тогда была мужик-мужиком и не знала ни о фикусе Бенджамина, ни о сентполиях, ну, не кактус же брать, в конце концов, вот я и купила ананас. У него были маленькие ананасики — так что сразу всё понятно. Я притащила его в палату, жена очень обрадовалась и всё время повторяла: спасибо, спасибо.

Болезнь постепенно перешла в последнюю стадию и за три дня до того, как она впала в кому, она вдруг сказала мне, когда я собралась уходить: Отнесешь ананас домой? Она не выглядела как-то уж очень плохо, и ей, конечно, не говорили, что у нее рак, но она шептала это, как завещание. Я удивилась и сказала ей: Ну, подумаешь засохнет или еще там что, оставь его у себя. Но жена плакала и просила: я и полить его не могу, а это такое светлое растение с юга, отнеси его домой, пока в нем смерть не поселилась. Делать было нечего, и я унесла его домой. Обнимая.

Уж, как я расплакалась, даром что мужиком была, на улице холодрыга, а сесть в такси не могу. Может, я тогда в первый раз и подумала: осточертела мне эта жизнь мужицкая. Но я немного успокоилась, дошла пешком до станции и решила пропустить стаканчик в заведении, а потом на электричке вернуться домой. Вечером народу на платформе было мало, дул пронизывающий ветер. Я тряслась от холода, стоя в обнимку с ананасом, его колючие листья тыкались мне в щеки.

В этом мире только я и ананас этим вечером можем понять друг друга, — четко осознала я. Я закрыла глаза, дул ветер, пронизывал холод, только две наши судьбы были по-одинаковому одиноки… Моя жена, с которой мы понимали друг друга, как никто другой, теперь подружилась со смертью, больше, чем со мной, больше, чем с ананасом.

Сразу после этого жена умерла, да и ананас засох. Я не знала, как за ним ухаживать, и слишком часто его поливала. Я задвинула ананас в угол двора и, хотя и не могу четко сказать об этом, по-настоящему поняла одну вещь. Если ее сформулировать, то всё очень просто. Мир вообще-то существует не ради меня. Поэтому процент выпадающих на долю неприятностей абсолютно не меняется. Не мне решать. Так что лучше раз и навсегда сосредоточиться на других вещах и сделать их безумно светлыми и радостными. Вот я и стала женщиной, такой, как сейчас.