Сара Дессен: Страна грез (ЛП)

Когда я была маленькой, и родители в наказание отправляли меня в комнату, я всегда сидела на кровати, мечтая, чтобы моими родителями были Стюарт и Боу. У них детей не было, и мама говорила, это потому, что они сами ведут себя, как дети, но мне нравилось думать, что это из-за меня, и, если бы мне вдруг пришлось покинуть мою семью, я могла бы жить с ними.

Окно моей комнаты выходило на их веранду, где Боу держала большую часть своих растений. Она была без ума от папоротников. Студия Стюарта (он преподавал искусство в университете) занимала помещение, которое изначально должно было быть гостиной. В углу их комнаты стояла кровать и, в общем-то, на этом и заканчивалась мебель в их доме. Если вас приглашали в гости, то вы сидели на больших красных вельветовых подушках с орнаментом, изображавшим секвойю, которые Боу привезла из Индии. Это сводило мою консервативную маму с ума, так что Боу и Стюарт обычно приходили к нам, и мама могла расслабиться возле привычных и удобных для нее дивана и стола. Но нам к Кэсс нравилось всё в них — дом, жизнь, даже имена.

— Мистер Коннел, мой отец, родом из Калифорнии, — говорил Стюарт.

Он был мягким и спокойным человеком, очень умным, а его волосы вечно стояли дыбом, как у сумасшедшего ученого, и постоянно были забрызганы разной краской. Поздно вечером я часто слышала, как Стюарт возвращается из университета (скрип тормозов их старенького мотоцикла разносился по улице от самого моста). Он ехал вниз по склону до самого их дома, а однажды чуть не разбился, зацепившись за бельевую веревку, потеряв на секунду управление и врезавшись прямо в дверь гаража. Вы, наверное, решили, что после этого они перевесили веревку в другое место — но нет.

— Дело не в веревке, — заявил Стюарт, потирая красный след на шее. Его очки сломались и теперь были кое-как склеены посередине. — Это я должен уважать препятствия.

Боу открыла заднюю дверь для меня, приглашая войти. На ней был старый комбинезон, надетый на красную майку, она стояла босиком. Длинные рыжие волосы были забраны наверх, закрепленные парой палочек для еды. Стюарт сидел за столом, ел большой персик и читал книгу. Он поднял голову и помахал мне, затем взял стакан сока.

— Итак, — произнесла Боу, кладя руку мне на плечо, — как дела дома?

— Ужасно, — отозвалась я. — Мама не перестает плакать.

Боу вздохнула, и мы молча стояли так несколько минут, глядя на их задний двор. Несколько лет назад Боу загорелась идеей оформить садик в японском стиле, так что теперь там были пешеходный мостик и ржавая статуя Будды.

— Не могу поверить, что она ничего мне не сказала. Казалось, уж я-то должна была понять, что что-то происходит.

Боу заправила прядь волос за ухо.

— Думаю, она просто не хотела осложнять твое положение, — сказала она, присев на корточки и сорвав одуванчик, затем дунула на него, и парашютики разлетелись в разные стороны. — Это, все-таки, большой секрет.

— Пожалуй.

В нескольких ярдах от нас кто-то косил газон — я услышала гул мотора.

— Просто я думала, что у нее все идеально, как и всегда. Понимаешь?

Боу кивнула, почесывая спину.

— Ну, это большое давление. Чтобы всегда всё было идеально.

Я пожала плечами.

— Не знаю.

— Как и я, — с улыбкой отозвалась она. — Но, я думаю, для Кэсс это было сложнее, чем нам кажется. Так легко потеряться в том, чего другие ожидают от тебя. Иногда можно даже потерять себя.

Она прошла к краю дворика и нагнулась, чтобы сорвать еще один одуванчик. Я наблюдала за ней, а затем позвала.

— Боу?

— Да?

— Она говорила тебе, что собирается сделать?

Боу медленно поднялась.

— Нет, — ответила она. Газонокосилка продолжала гудеть. — Она ничего не говорила. Но последний год был трудным для Кэсс. Не всегда всё было так просто, как казалось, Кейтлин. Важно, чтобы ты знала это.

Я смотрела, как Боу собирает цветы, пока она не подошла ко мне и не сжала моё плечо.

— Что за дурацкий День рождения, да?

Я пожала плечами.

— Неважно, я всё равно ничего особенного не планировала.

— А что насчет Рины? — поинтересовалась она.

— Уехала с новым отчимом, — ответила я, и Боу покачала головой. — На Бермуды в этот раз.

Мать моей лучшей подруги Рины Свейн недавно снова вышла замуж — это был Номер Четыре. Она выходила замуж лишь за богатых, не придавая значения любви, так что Рина жила во все более красивых домах, без конца ездила в разные экзотические места и становилась обладательницей огромных счетов за терапию. У Рины были, как называла это Боу, проблемы, но ребята в школе придумали другое определение.