Джули Тиммер - Лишь пять дней

Она и не думала устанавливать какие-то правила для детей и следить за их соблюдением, просто не видела в этом смысла. Считала, что они и сами узнают, как только оступятся.

Но все это — не повод отобрать у родителя ребенка. А будь это так, говаривала Скотту Дженис, то большинство родителей были бы лишены родительских прав. И если тараканы в кухне, отсутствие дисциплины и долгие «зависания» матери вне дома в подозрительной компании считать веским основанием для лишения ЛаДании прав на ребенка, то огромное количество людей в Мичигане должно было отдать своих детей в добрые руки.

Прошлой осенью, в те долгие ночи, когда он общался с Франни , она в общем-то говорила Скотту то же самое! Она пыталась втолковать, что история малыша не уникальна и ничем не отличается от тысяч таких же историй в Детройте, Кливленде, Хьюстоне и во множестве других городов по всей стране. И есть огромное количество людей, которые могли бы стать лучшими родителями, и огромное количество детей, которых могли лучше кормить, уделять больше внимания, помогать с домашним заданием, окажись они в других семьях.

Но это не означает, что разлучать их с родителями — правильно! Нет в Америке ни одного детского психолога, который бы подтвердил, что хороший дом, нормальная дисциплина и вкусные и полезные обеды заменят ребенку любовь его родителей.

— Правительство не может требовать от граждан быть идеальными родителями! — повторяла Дженис Скотту. — Мы надеемся, что для своих детей они стараются быть лучше, чем они есть. И если родители любят детей, если дети не брошены, им ничто не угрожает, мы считаем, что этого достаточно, и переключаемся на следующую семью.

Как бы Скотту хотелось, чтобы и для него этого было достаточно! Осознавать, что Куртис живет с матерью, которая любит его, что он не предоставлен сам себе.

Мужчина себя уговаривал, мол, так и есть, и повторял это каждый день.

Но, несмотря на эту ежедневную мантру, он не мог контролировать свои эмоции. Стоило лишь представить, каково Куртису теперь в квартире матери. Эта мысль разрывала его на части. Скотт думал о способностях мальчика и о том, что они пропадут, если их не развивать, то есть если он будет вести прежний образ жизни. Снова не будет сделана домашняя работа, уровень чтения, который удалось подтянуть, вновь опустится к старым показателям, и мальчик снова будет частым гостем в кабинете директора.

А вдруг он не сможет даже получить диплом об окончании средней школы? Речь даже не о колледже, даже не о том, чтобы вырваться из своего района, который держит в своих тисках многих, в том числе и ЛаДанию. Он не сможет преодолеть порочный круг наркотиков, нищеты и спиртного.

Брэй боролся за то, чтобы вырваться, и победил. Но он уникальный, один на миллион, с необычным сочетанием таланта, физических данных, ума и трудолюбия, которые, очевидно, старший брат унаследовал от отца и которые младшему не достались.

Скотт надеялся, что восемь лет — слишком юный возраст, чтобы судить о способностях, но пока не было похоже, чтобы у Куртиса был такой же потенциал, как у брата, такие же физические данные. Живя в доме у Коффманов, малыш мог чего-то достичь, мог просто нормально жить, в конце концов. Скотт и Лори все бы сделали для этого. А без них? Мысль о возможном развитии событий причиняла Скотту почти физическую боль.

Мужчина плюхнулся на стул и еще раз оглядел опустевшую комнату.

— Все будет хорошо! — сказал он себе, но голос прозвучал неуверенно, слабо и сипло.

— У него все будет в порядке! — попытался он снова. Получилось лживо.

Произнося слова, в которые мужчина сам не верил, он представлял карту лего-города, пустые книжные полки, баскетбольные плакаты на стенах. Ему казалось, будто они размыты. Казалось, вся их сила, польза, цвет, эмоции, — все исчезло с уходом малыша.

Мара смотрела на компанию, расположившуюся в ее гостиной, и понимала — буквально в метре от нее находятся четыре человека, которые, помимо Тома и Лакс, являются самыми важными в ее жизни. Со стороны Стэф раздалось громкое фырканье, Мара повернулась и посмотрела на профиль подруги. Как обычно, лицо Стэф было будто разделено на две части — быстро двигающиеся губы и застывшие внимательные глаза. Она была первым человеком после родителей Мары, кому Том сообщил о результатах анализа крови.

Стэф была дома и ждала у телефона. Она взяла выходной, а Тому объяснила это тем, что независимо от результата ее реакция будет очень громкой и неприличной.