Джули Тиммер - Лишь пять дней

Мара закрыла глаза и представила картинку, увиденную ранее: подростки, закатывающие глаза, пока их мать сбрасывает на пол одеяло, а отец наклоняется, чтобы поднять его уже в который раз.

Открыв глаза, она покачала головой и притворилась рассерженной.

— Нет! Беги все пятнадцать! — выдавила она из себя, дотянулась до руки мужа, поцеловала его в висок. Потом, глядя ему в глаза, открыла было рот, чтобы что-то сказать.

— Дай я догадаюсь, — начал он, все еще поддразнивая, — ты меня любишь и очень благодарна!

Она кивнула, еще раз крепко поцеловала, и он тихонько засмеялся. Ранее ей казалось, что придется заставлять себя улыбаться мужу этим утром. Она даже практиковалась перед зеркалом. Но сейчас губы сами растянулись в улыбке, когда она поняла, что у них не будет еще часа в постели для объятий и поцелуев. Вкус его кожи на губах, легкий флиртующий тон его голоса, его смех — такой же хороший последний момент, как и любое другое прощание!

Том наклонился и поцеловал жену в лоб, нежно провел по щеке:

— Не хочется прерывать такой момент, но если уж бежать пятнадцать километров, то до того, как станет слишком жарко…

— Иди!

Том еще раз улыбнулся и направился к двери.

Мужа не было всего минуту, когда зажегся телефон. Маре не нужно было смотреть на дисплей, она знала, что это Лакс и родители звонят поздравить ее с Днем рождения. Мара радостно заулыбалась — какой подарок может быть лучше, чем голоса дочери, мамы и папы?

Она сняла трубку, но, прежде чем нажать кнопку и ответить, вспомнила, что твердила себе сотни раз — несколько секунд смеха дочери могут лишить ее мужества! А низкий тембр голоса отца, материнское мягкое «Бэти» окончательно лишат душевных сил.

Она уставилась в телефон, а он все моргал и моргал. Еще несколько секунд, и звонок будет переадресован на голосовую почту. Наконец она нажала кнопку и позволила голосам трех людей, которые были смыслом всей ее жизни, политься в ухо.

— А что бы ты предпочел: чтобы тебя сбили машины-монстры или… — Куртис сжал губы и задумался о более мучительной альтернативе.

Они ехали домой после шоу машин-монстров, оба утомленные долгим днем. Куртис весь день перескакивал из состояния истерии в депрессию. С одной стороны, он был счастлив вновь находиться со Скоттом, возбужден шоу, с другой стороны, он вспоминал о матери.

Сейчас он скрючился на заднем сиденье, полусонный. Но мужчина практически слышал, как мысли ворочаются в голове мальчика, когда он задавал вопрос за вопросом.

Создавалось впечатление, что Куртис не хотел потерять ни минуты теперь, когда они снова вместе. Скотт не мог винить его за это.

— А что бы ты предпочел: чтобы тебя сбили машины-монстры или… — опять попытался сказать мальчуган. Но он уже не соображал настолько ясно, чтобы закончить предложение.

«Кажется, меня уже переехали», — хотелось прокричать Скотту.

Несколько минут прошли в тишине, прежде чем малыш заговорил. На этот раз тише, и Скотту пришлось приглушить звук радио, чтобы разобрать слова.

— Я слышал, как Брэй разговаривал на похоронах мамы с парнями из команды. Он сказал, что думает бросить учебу, чтобы приглядывать за мной. Но из-за этого его не возьмут в команду, я слышал, как сказали парни. Значит, я не смогу жить с тобой, пока он учится? Как в этом году? Почему я не могу жить с вами всегда?

— Все не так просто, малыш.

— Почему?

Мужчина сцепил зубы, казалось, он слышит даже полет мухи за окном. Он не мог бросить жену под автобус! И не мог сказать мальчику, что тот может остаться с ним! И как он боролся за право усыновить Куртиса… Всего этого он сказать не мог.

Он с силой ударил себя кулаком по колену. Самобичевание за то, что не знает, как ответить ребенку в такой важный момент. За то, что вчера не победил в споре с женой. Самый важный спор в его жизни! Он его проиграл.

— Ты выглядишь злым, — сказал Куртис чуть дрожащим голоском, — оттого, что я спросил?

— Я не злюсь, мне грустно.

— Из-за меня?

— Ну… в общем… да.

Куртис вздохнул.

— Я и сам из-за себя расстроен, мне кажется, будто меня переехали машины-монстры и у меня все кишки наружу.

Скотт хмыкнул, практически засмеявшись, и подумал, стоит ли говорить мальчику о телепатии. Глаза налились слезами, и он уже себе не доверял, поэтому выдавил лишь пару слов:

— Прекрасно знаю это чувство, малыш.

Он протянул руку назад, и Куртис, подскочив на сиденье с большей энергией, чем демонстрировал последние два часа, схватил ладонь Скотта обеими руками и так крепко сжал, что стало больно. И это было заслуженно.