Джули Тиммер - Лишь пять дней

Скотт махнул рукой в сторону коридора, пытаясь напомнить ей, как они тогда все повеселились.

— Ты сказала, что это было настоящее семейное Рождество! Для нас четверых, для семьи…

Практически не дыша, он снова схватил стакан. Уставился на книгу на прикроватном столике жены, чтобы собраться с духом и посмотреть налево, встретиться с ее взглядом. Услышать ответ.

Она откашлялась, и он осмелился повернуться. У нее приоткрылись губы, и Скотт с облегчением понял, что жена просто не может подобрать слова. Он не был готов услышать ответ. Решил заговорить первым, чтобы заполнить тишину своими словами, пока она справляется с шоком. И пропустить вопросы, которые она непременно задаст после того, как придет в себя и назовет причины, по которым все точно не получится.

Но жена подобрала слова быстрее, чем он придумал следующую фразу.

— Ты хочешь, чтобы мы усыновили Куртиса?

Скотт пожал плечами:

— Он так рад будущему ребенку, из него выйдет отличный старший брат…

Лори зашипела, выдернула руку и жестом приказала ему остановиться:

— Это было два месяца назад. И в основном потому, что я была благодарна тебе за день, проведенный со мной в детском магазине, выбирая одежду для малышки. Я не буквально имела это в виду! И ты это знаешь! Я имела в виду это теоретически. Если бы у его мамы родился еще один ребенок, когда-нибудь. Я не имела в виду, что он станет хорошим старшим братом именно для нашего ребенка. И не нужно использовать мои слова против меня…

— Да, ты права, прости. Но из него выйдет отличный старший брат. И он вписался в семью. И были отличные моменты в прошлом году, когда мы были все вместе. Правда?

— Да, это так, — ответила Лори, садясь на постели, полностью проснувшись. — А кроме того, был миллион наказаний за плохое поведение и еще больше детских приступов гнева. Нас постоянно вызывали в школу к директору!

— Правильно, это то, о чем я говорил. Большинство неприятностей — результат непоследовательного родительского воспитания в течение всех семи лет его жизни. И стресса. Это исчезнет, если он будет знать, что правила останутся неизменными. Если он будет знать, что это — его дом навсегда. И мы будем всегда о нем заботиться. И ему не придется волноваться о том, когда же его наконец покормят или где мы шляемся?

— Я не знаю, Скотт. Может быть, так, а может, и нет! И ты не знаешь.

— Ну да, конечно, гарантий нет. И в одну ночь он не превратится в идеального ребенка.

— Дело не только в его поведении. И не в том, что я хочу уделять больше времени себе или проводить больше времени с тобой, когда появится ребенок. И ты это знаешь!

Он наклонил голову. Он не думал, что есть что-то еще. Но выражение лица жены подсказывало, что задуматься следовало.

Лори нахмурилась:

— Не смотри на меня так! Будто ты удивлен, и это новость для тебя, и ты раньше не знал, что я чувствую по этому поводу.

Скотт попытался догадаться, к чему она клонит.

Жена скептически подняла бровь и села ровнее.

— Правда? Наша самая большая ссора за все время. И ты забыл?

Ах, это. Усыновление взрослого ребенка, они спорили об этом. Его тогда выгнали вниз на диван на две недели, потом повысили на этаж, разрешили спать на другом конце кровати, и в конце концов позволили спать рядом. Он моргнул. Наверное, она о том случае. Это действительно была их самая крупная размолвка. Но какое отношение она имеет к сегодняшнему разговору? Те дети были гипотетическими. А Куртис настоящий.

Он произнес это вслух.

Она покачала головой и посмотрела на него, будто он вообще не улавливает сути. Он вдруг почувствовал, что так и есть.

— Да, тяжело, — прошептала она, — все усложняется. Но не меняет того, что я чувствую. Я хочу того же. Семью! Свою собственную биологическую семью. Ты, я и наш ребенок. И, может быть, еще дети, если удастся снова забеременеть.

Он просто не мог поверить в то, что слышит:

— Но Куртис…

— Знаю. И мне очень жаль, если Брэй решит не воспитывать его. Но я не могу его взять только потому, что мне его жаль. Скотт! Я не могу! Это не та семья, которую я хотела. Я не могу изменить свое мнение, потому что ситуация изменилась.

Он непроизвольно нахмурился и покачал головой, потом еще раз, сильнее, будто пытаясь осознать ужас всего сказанного. Он предполагал услышать, какой трудный ребенок Куртис, как надоели ей эти трудности, что она хочет посвятить время себе и делать все, как мечтала. Но такого он не ожидал.

Он почувствовал взгляд жены и посмотрел на нее. Она плакала. Он понял, что Лори увидела его выражение лица, поняла его разочарование.