Дэвид Николс - Мы

— Отлично. Ладно. Увидимся утром. Никаких валяний в постели. Ровно в восемь тридцать, иначе нам придется стоять в очереди.

— Обещаю тебе, па, ни разу за весь этот отпуск я не расслаблюсь.

— Спокойной ночи, Алби.

— Au revoir. À bientôt. И еще одно, па…

— Что?

— Мне понадобится немного денег.

Ресторан, в котором мы когда-то вкушали знаменитого цыпленка, был закрыт по случаю ежегодного исхода парижан в жилища на берегах Луары, в Любероне, Миди-Пиренеях. Я всегда невольно восхищался дерзостью этой массовой эвакуации, немного похожей на ситуацию, когда хозяева приглашают гостей на ужин, а потом оказывается, между прочим, что у них другие планы. Вместо того ресторана мы отправились в местное бистро, настолько парижское, что напоминало декорации из ситкома; винные бутылки, едва различимые под каскадами свечного воска, записи Пиаф, ни дюйма стены без плаката, рекламирующего сигареты «Голуаз» или воду «Перрье».

— Pour moi, je voudrais pâté et puis l’onglet et aussi l’épinard. Et ma femme voudrait le salade et le morue, s’il vous plaît.

— Говядину и треску для мадам. Конечно, сэр. — Официант ушел.

— Когда я говорю по-французски, почему мне все отвечают по-английски?

— Думаю, они подозревают, что ты не француз.

— Но откуда они знают?

— Для меня это загадка, — рассмеялась она.

— Если бы во время войны меня забросили за вражескую линию, как скоро я был бы разоблачен?

— Подозреваю, что еще до того, как раскрылся парашют.

— Тогда как ты…

— Я бы колесила по всей стране, незамеченная, взрывая мосты.

— И соблазняя молодых механиков с завода «Ситроен».

Она покачала головой:

— У тебя искаженное представление о моем прошлом. Все было не так. Не совсем так. А даже если и было, то не слишком весело. В то время я не была счастливой.

— Так когда же ты стала счастливой?

— Дуглас, — сказала она, беря мою руку кончиками пальцев, — не допытывайся.

К счастью, мы достигли теперь того возраста, когда нет необходимости постоянно поддерживать разговор. В перерыве между блюдами Конни читала свой роман, а я сверялся с путеводителем, проверяя часы работы Лувра и предлагая разные рестораны для завтрашнего обеда и ужина.

— Мы могли бы просто погулять и найти где поесть, — сказала она. — Давай не придерживаться расписания. — Конни не одобряла путеводителей, всегда их не любила. — Почему ты хочешь приобрести чей-то чужой опыт? Зачем примыкать к толпе?

Она была права в том, что вокруг нас звучала сплошная английская и американская речь, а персонал, видимо, давал нам то, что мы ожидали.

Но еда, когда ее принесли, оказалась превосходная, с большим количеством соли и сливочного масла, что делает ресторанную еду такой вкусной; мы выпили немного больше вина, чем следовало, и достаточно коньяка, чтобы я забыл на время о желании моей жены двигаться дальше. Мы так развеселились к тому времени, когда вернулись в наш крошечный номер, что с легким удивлением, которое почему-то в последнее время стало неотъемлемой частью того, что произошло, мы занялись любовью.

Чужая сексуальная жизнь — все равно что чужой отпуск: ты радуешься, что кто-то хорошо провел время, но тебя-то там не было, и тебе вовсе не хочется смотреть их фотографии. В нашем возрасте излишние подробности утомляют, а в том, что касается секса, возникает и проблема выбора слов. Научная лексика при всей своей медицинской точности на самом деле не передает головокружительной напряженности и т. д. и т. п., и мне бы хотелось избежать сравнений или метафор — долина, орхидея, сад, все в таком же духе. Разумеется, я также не намерен использовать весь набор бранных слов. Поэтому не буду вдаваться в детали, только скажу, что все получилось очень хорошо для обеих сторон и закончилось ярким чувством самодовольства, как будто мы убедились, что все еще способны сделать кувырок вперед. После мы лежали, переплетя конечности.

«Переплетя конечности». Откуда я это взял? Возможно, из какого-то романа, подсунутого женой. «Они уснули, переплетя конечности» .

— Как молодожены, — сказала Конни совсем рядом с моим лицом и рассмеялась, как это умела делать только она, так что смеялись даже глаза с лучиками морщинок, а на меня вдруг накатила невыразимая печаль.

— Нам ведь всегда было хорошо, правда?

— Что ты имеешь в виду?

— Эту… сторону наших отношений.

— Правда. Ты сам знаешь. А что?

— Мне сейчас пришло в голову, что однажды ночью мы сделаем это в последний раз, только и всего.