Виктор Голявкин - Избранные

— А вы что думали!

Нет, теперь меня не оттащишь, не свернешь, раскрутился, что называется, на полную катушку, — рубль, два, шесть, семь, двенадцать, сую деньги куда попало, за пазуху, в мешок, в карман, потом разберемся!

Да здравствует Первое мая! Яшасын Бир Май!

гремит над ухом оркестр. Кто-то давит меня в бок локтем, — «осторожно, товарищ! Получите свой значок, пока нет сдачи. Не нажимайте, товарищи! Значков много, товарищи! Всем достанется, девушки!»

Да здравствует Первое мая!

Нужно обратно. Взять деньги с первых колонн. Разворачиваемся с трудом, народ расступается нехотя.

Снова вперед. Догонять передних. Быстро собрали, молодцы! Удачно получилось. Р-разойдись!

— Следи за деньгами, бальзак!

— Слежу, Викентий Викторович!

— Будь внимателен, Володя!

— Есть!

— Да здравствует Первое мая!

Вдруг я увидел Ирку. Она протягивала мне рубль. Я сунул ей значок, а рубль не взял. Она никак не могла вылезти обратно, держа значок высоко над головой, волосы ее растрепались, а на лице гримаса, — крепко ее, видимо, прижали. Пока она вылезала, я ей в другую руку второй значок сунул, и все равно мне казалось, что мало ей значков дал, нужно было ей пачку дать. Она меня увидела, растерялась, не ожидала, а потом ничего, улыбнулась и рубль мне протянула. Не буду же я у нее рубль брать! Мне казалось, я ей как-то не так, плохо, глупо, идиотски улыбнулся, и это меня мучило. На какое-то время она меня совсем сбила, весь торговый интерес куда-то провалился, даже Штора заметил, — «пошевеливайся, — говорит, — спать дома будешь». Ну, я выровнялся, и все пошло в прежнем русле.

Все шло хорошо, а потом значки почему-то стали хуже покупать, без всякого энтузиазма. Викентий Викторович объяснил, что демонстрация заканчивается, пыл поугас, значки, мол, стали ни к чему, может, и верно. Он и волновался, чтобы раньше выехать, предвидел. Но он и тут не растерялся. Набил мне карманы значками, послал в толпу, а сам на мотоцикле остался. Деньги у меня все забрал, все как есть проверил, не спрятал ли я чего. Хотя я никогда бы не посмел копейку взять. Когда он меня обыскивал, я его все-таки спросил: «Вы мне не доверяете?» — «Да ты что, — говорит, — бальзак, с ума сошел, как можно тебе не доверять! Но порядок должен быть во всем, ты не можешь со мной не согласиться». Я с ним согласился. Может, он прав, порядок ведь должен быть, да и ни к чему мне с чужими деньгами таскаться. Но все-таки что-то главное, значительное, что мне так льстило и придавало гордости, — необычность операции, азарт, — все это провалилось, и появилась пустота.

Я свернул в переулок, там несколько демонстрантов плясали в кругу под зурну.

Я протиснулся к танцующим, здорово они плясали, лица красные, потные, один так завертелся, что упал. Я какое-то время про значки забыл. Вспомнил, что нужно их продать, а с чего начать? Там, на мотоцикле, совсем другая была обстановка. Ни с того ни с сего кричать: «Значки! Значки!» — как-то нелепо.

Спрашиваю стоящего рядом:

— Вам не нужны значки, товарищ?

Он меня спрашивает:

— Чего, товарищ?

— Значки, — говорю, — вам не нужны?

Он, не задумываясь, отвечает:

— Не нужно.

— Первомайский, — говорю, — значок. Приколете, будете носить.

— Не надо, — говорит.

Я вытащил значок из кармана, ему показываю. Он глянул и говорит:

— Ну?

— Купите, — говорю.

— Послушай, отстань, — говорит, — что ты ко мне пристал! Дай мне смотреть пляску, что ты пристал? Смотри пляску, да! Отстань!

— Я к вам не пристал, — говорю, — а предложил. Не хотите — не берите.

— Вай! — говорит. — Не хочу, да! Я тебе по-русски сказал или нет?

Отошел от него, мрачный тип, значка не хочет. Все хотят, а он не хочет. Тоже мне!

Зашел с другой стороны круга, женщину тихо спрашиваю:

— Вам не нужен первомайский значок?

— А ну, покажи, — говорит.

Показываю.

Она его повертела, со всех сторон поглядела, даже чуть не понюхала.

— А сколько стоит?

— Рубль.

— Дорого.

— Да что вы, мы таких значков знаете сколько продали?

— Сколько?

— Несколько тысяч!

— Не может быть, — говорит, — очень дорого.

— По-вашему, сколько же стоит такой значок?

— Полтинник, — говорит, — не больше. А мне он и за полтинник не нужен, я лучше себе семечек куплю.

— А не нужно, так нечего разглядывать целый час, будто вы шубу собираетесь покупать!