Виктор Голявкин - Избранные

— Атомный удар, — сказал я.

— Вы очень образно выразились, — обрадовалась хозяйка, — ведь действительно будет самое настоящее светопреставление. Спросят: «Сколько у вас комнат?» — «Шестьдесят четыре!» — «Ну!»

— Шестьдесят четыре можно помножить, — сказал я, захмелев.

— На сколько помножить? — заволновалась хозяйка.

— На сколько хотите, на столько и помножайте.

— Ну, уж вы хватили…

— Чего хватил, ничего не хватил, наливайте второе ведро, я вам объясню, как это делается.

Налили второе ведро.

— Ничего ты им не объясняй, — сказал кот, — они тупицы. — Пей, и все.

— Сколько ведер в день ты выпиваешь? — спросил я кота.

— Как когда, — сказал он уклончиво.

Какаду Кокоша сидел, насупившись, в углу.

Три других попугая отправились шастать по комнатам. Оказалось, они не терпят запаха пива. Когда кот пьет, все время они бродят по лабиринту, чертыхаются. Вот и сейчас.

— Черт-те что… это черт-те что… просто черт-те что…

— Так на сколько все-таки помножить? — допытывалась хозяйка.

— Чего помножить? — Я уже забыл.

— Но вы-то сами чего хотели помножать, помните?

— Я хотел? Когда?

— Ну вот только что, недавно, вы собирались помножить, доказывая нам, что возможно. Помните, чего? — спрашивала она таинственным голосом.

— А вам зачем? — Я никак не мог вспомнить, что я собирался помножить.

— Держи рыбу, — хрипел кот, — чисть сам. — Он стал вдруг потрясающе хрипеть.

— Может, тебе хватит, дорогуша? — спрашивали его хозяева. — Когда он начинает, хрипеть, — первый признак, что ему хватит, — объяснили хозяева.

— Не ваше дело, — отбивался кот. — Вы-то откуда знаете, сколько мне надо, если сами никогда не пили?

— А мне, пожалуй, хватит, — сказал я.

— Да брось ты, — уговаривал Митрофан, — знаешь, как одному скучно? Ты ко мне заходи, когда их нету, и открой мне только холодильник, а там я разберусь.

— Не смей этого делать в наше отсутствие! — заволновались хозяева. — Мы за пиво уйму денег платим.

— Смотрите мне! — пригрозил он хозяевам.

— Ну, я пошел, — сказал я. — Все. Хватит. Я пошел.

— Да сиди ты, сиди, — удерживал меня Митрофан когтями за рукав.

— Нет, хватит, — повторял я. — Все. Ну, кружечку еще… И баста! И конец. Все, все…

— Сиди ты! — хрипел Митрофан.

Я сидел.

И обстановка вокруг теперь уже мне не казалась странной и необыкновенной. Только изредка насупленный Кокоша меня настораживал, и я давал ему понять, что, в случае чего, могу его и кружкой садануть. Он дергался. Косил глаза. Пробормотал:

— Ну, погоди…

— Уберите этого пингвина отсюда, — сказал я, — клянусь, совершенно за себя не ручаюсь.

— Давай бить посуду о его голову, — предложил Митрофан.

Кокоша раздраженно, переваливаясь с боку на бок, отправился к своим собратьям. Буркнул:

— Погоди.

Я не выдержал и запустил в него рыбьей головой.

Митрофан захохотал.

Хозяева сказали:

— Ну, Петр Петрович, мы от вас не ожидали, простите за откровенность.

— Ах да, что же я в чужом доме кидаюсь рыбьими головами, пардон, мерси, не имею обыкновения… никак не имел права… извините… извините… не сочтите.

Я извинялся.

Целый час я прощался и тряс руку хозяевам в коридоре.

Исчез в лабиринте и тряс там руки Кокоше и трем попугаям.

И снова я на лестничной площадке.

Как хорошо-то! Светло. Нет штор. Лабиринта. И совершенно нормальный кот шмыгнул за кошкой.

И пиво пей в ларьке на доброе здоровье, без говорящих какаду.

Не успел я войти в кабинет своего приятеля Шурика, директора мебельного магазина, как вдруг над моим ухом бухнуло, как из ружья, посыпались с потолка осколки электрической лампочки, и наступила темнота.

— Опять в меня бабахнули, — сказал Шурик.

Оказалось, если лопается лампочка, хлопает шина, где-нибудь стреляют, что-то взрывается или вообще раздается резкий звук, похожий на выстрел, Шурик говорит: «Опять в меня бабахнули». Ну мало ли кто как выражается по разным случаям, в конце концов, но я еще не знал, что он выражается так, и спросил:

— Почему в тебя?

— Кто-то все время целит в меня, но пока не попадает.

— У тебя что, много врагов?

— Минторг, облторг, горторг, ОБХСС; кроме того, кому я что-то не сумел достать, и все те, кому надо, чтобы я что-то достал. Вот сколько у меня врагов!

— Почему же так?

— Горячее у меня местечко, — пояснил Шурик.

— Нервный ты какой! Как же ты работаешь с такими нервами?