Михаил Климов - Другая дверь

Но не на столько существенная, чтобы теми своими неприятными ощущениями пренебрегать.

Однако чем больше он размышлял, чем точнее старался выстроить происшедшее вчера вечером – Господи, только вчера вечером, тем больше он приходил к убеждению, что этот Гельмут Коль – вообще не Леший.

Подошел официант, проводил Прохорова, помог взобраться на коляску или как там она называлась.

Дойти Слава дошёл, но снова обессилел, такое, казалось бы, простое действие, полностью выбило его из колеи и снова превратило почти что в инвалида.

Куда ему сейчас искать новое место, тащиться из одного отеля в другой, выбирать, переезжать…

Не сможет…

Да и ощущения, что нужно бежать, что вот она, опасность, – не было…

Не Леший…

Вот точно – не Леший…

И он протянул извозчику визитную карточку своего отеля…

Пока ехали, терзания продолжались:

Вот хотя бы простой факт: ему, Славе Прохорову, который знал, куда он попал, который уже бывал в тринадцатом году, который имел время и желание всё обдумать, понадобилось несколько дней и наличие Песи, Господи, упокой ее душу, чтобы хоть как-то адаптироваться в этом новом мире.

А Леший?

Он попал неизвестно куда, ничего не знает и не понимает. Ну, предположим, документы и костюм у него есть – Слава ему, как специально, оставил…

И деньги есть, если предположить, что он нашёл Песину заначку, а ничего этому предположению не противоречит.

Но вот, как выйти, куда идти, он ведь не может предвидеть, что находится в том же доме, откуда стартовал…

И куда двигаться?

Ну, есть вероятность, конечно, что Леший, в отличие от Славы, отлично знает немецкий язык и может легко всё расспросить и выяснить, но ведь надо сначала понять, что спрашивать?

У кого спрашивать?

Где и как искать отель?

Как определить, какой подходящий, а где тебя заедят клопы?

Да, Леший ещё уволок Филиппова.

Но ведь надо понять, что это, надо понять, где искать нужную информацию, надо понять, какая информация нужная…

И потом, ну, сколько было у Песи в нычке?

Тысяча?

Скорее, меньше, и что, Леший сразу палит на гостиницу, не зная, где дальше брать деньги, целых двести пятьдесят марок?

Портье за стойкой, отдавая ключи, радостно заулыбался:

– Вы знаете, – отрапортовал он, – я, кажется, решил вашу проблему с переводчиком. У нас тут раньше работал такой швейцар, имя Дмитрий, родом из России из города Тамхоф…

– Тамбов, я думаю… – автоматически поправил его Слава.

– Конечно, конечно, вы правы… – немедленно согласился портье, – он тут в Берлине уже три или четыре года, язык наш знает неплохо, но сейчас уволился, нашёл, видимо, лучшее место. И я его отыскал для вас… Работа у него, я, извините, не поинтересовался, какая, но через два дня на третий, так что свободного времени имеет много и готов с вами подработать. Завтра утром он будет здесь и я вас познакомлю… Во сколько вы желаете его видеть?

Сговорились на девять часов и Слава, наконец, отправился к себе…

Собрав последние остатки сил и упорства…

И, поднимаясь по лестнице, решал уже только один вопрос – раздеваться или упасть так…

Потому что, если не раздеваться, то не отдохнешь…

А если нет сил, чтобы снять с себя одежду?

И упал так, как был…

Сколько он проспал – неизвестно, скорей всего, немного…

И проснулся, как и ожидалось, практически не отдохнувшим. Вся разница была в том, что до сна он был усталым человеком, который хотел спать. А встал – усталым человеком, который спать не хотел.

Да плюс – головная боль…

Тут в дело пошла одна из последних таблеток из запаса двадцать первого века. Слава проглотил её, и сел в кресло, ожидая, пока подействует обезболивающее, и размышляя, как он будет жить, когда закончится его запас лекарств.

Но не усидел долго, потому что понял, что было ещё одной причиной его головной боли.

В номере было дико жарко и душно, топили немцы на совесть, а никаких вентилей, чтобы убавить тепло, найти у Прохорова не получилось, да и не знал он, как с ними обращаться, поэтому пришлось просто открыть окно.

Оно открылось неожиданно легко, с улицы, наконец, повеяло свежим воздухом, можно было вздохнуть свободно.

Он сел в кресло – подумать о прекрасном…

Заснуть в эту ночь вряд ли удастся, разве что под утро – перебил сон, значит нужно сочинить развлечение для головы. А оно и было – додумать всю ситуацию с Лешим и Гельмутом Колем.

На чём мы остановились?

Ах, да, на том, что никогда, ни при каких раскладах это не может оказаться одно и то же лицо.