Глеб Сташков - Записки купчинского гопника

В России говорят по-русски. За границей – по-английски. Закон исключенного третьего. В Эстонии он не работает. Как мне показалось.

Мои российские сотоварищи по путешествию все время жаловались, что где-то они заговорили по-русски, и их не поняли. Меня везде понимали. Может быть, лицо у меня абсолютно не оккупантское. Или настолько тупое, что на нем отпечатано незнание иностранных языков. Один раз в магазине я спросил что-то по-английски, а продавщица перешла на русский. Очень было обидно. Можно подумать, они говорят How much? без акцента.

Но это я сам довыпендривался. Просто очень приятно начинать говорить по-английски, зная, что если увязнешь, можно перейти на родной язык.

Зато с эстонским дела обстояли по-другому. В последний день я пошел в банк (по-эстонски – pank) менять деньги. И, как водится, говорю:

– Тере.

То есть – здравствуйте. Тут мне как начали втирать по-эстонски. Пришлось сознаться в своей национальной принадлежности. Но я был счастлив. На пятый день я сумел произнести два слога без акцента. Днем раньше эстонская лошадь, на которой я катался, не понимала, когда я обращался к ней по имени, также состоящему из двух слогов. А еще говорят – сложный язык. Главное – говорить везде «тере» и улыбаться. Ведь оккупанты, как правило, не делают ни того, ни другого.

Вообще говоря, в Эстонии я изучал туризм. И очень удивился. Оказывается, туризм у них развит. И еще как. Я-то думал: кому они нужны, если мы к ним не ездим.

Нужны. В Эстонию приезжают финны, немцы, шведы, безостровные латыши. Еще мне встречались две семидесятилетние голландские старушки и одна испанская журналистка. В Пярну я слушал концерт группы из ЮАР. Говорили, где-то на этих вполне объятных просторах затерялись австралийцы.

Русские в этом потоке составляли 10 %.

Эстонцы делают туризм из ничего. То есть из всего. Ну старый Таллинн – это понятно. Красиво. И очень удобно. Пространство – меньше моего купчинского двора. Ресторанов и кафе – больше, чем во всем Приволжском федеральном округе.

Но у них процветает и сельский туризм. Раскручивается и пиарится все.

Упал метеорит. Я из экскурсии так и не понял: то ли семь тысяч лет назад, то ли в 1947 году. Да и не важно – когда. На этом месте строится гостиница. Разумеется, с музеем метеоритики (вроде бы есть такая наука) и двумя каменными медведями ростом метр семьдесят (не знаю, для чего я это запомнил и для чего рассказал).

Но музеем, разумеется, хрен кого завлечешь. Не беда. Можно придумать легенду. Если оббежать лужу (она же – кратер) – будет счастье. А если купить у бабушки кусочек метеорита – будет потрачено какое-то количество эстонских крон и тоже, естественно, счастье. Финны, немцы и безостровные латыши как угорелые бегают вокруг кратера, как будто у латышей от этого появятся острова, а у финнов – дешевая водка.

В Таллинне на счастье нужно оторвать пуговицу у трубочиста. По слухам, смекалистые трубочисты по этому поводу застегивают одежду на «молнию», но пуговицы у них все равно отрывают. Как – не спрашивайте. Таллинн – город легенд и загадок. Не буду пересказывать путеводитель.

Есть болото. Обычное. Торфяное. Там прокладываются деревянные настилы и по ним водят туристов. А самым настырным, вроде нас, выдаются пластмассовые приспособления по типу ласт. В них туристы шагают по болоту, вспоминая фильм «Собака Баскервилей», а те, кто постарше и помеланхоличнее, – «А зори здесь тихие».

Эстония повергла меня в тоску. По Родине.

Это моя несбывшаяся мечта. Маленькая балтийская страна. В нашем случае – город.

Собственно, в сельской Эстонии нет ничего такого, чего не было бы в Ленинградской области. По большому счету. Но там почти нет соотечественников. И это – главное.

Оператор смотрел исподлобья:

– Вот и вали в свою Эстонию.

– Следующим летом – обязательно.

– Навсегда вали.

Очередной конфликт вполне созрел, когда в кафе заявился Артур.

Артур пришел не один. Его сопровождала невысокая и коротко стриженная брюнетка, представившаяся Жанной.

– С кем у вас проблемы? – деловито спросил Артур. – С бедолагами, которые торчат у входа?

Мы утвердительно закивали.

– Не вопрос, – сказал Артур и уверенной походкой зашагал к двери.

Жанна осталась.

– Терпеть не могу имя Жанна, – заявила Аня, порядком захмелевшая и уже задремавшая у меня на коленях.

– Почему? – равнодушно спросила брюнетка.