Владислав Вишневский - Время «Ч» или хроника сбитого предпринимателя

— Да. Только так можно было сделать землю удобной для людей и для зверей. — Спокойно пояснила Тая. — Таким именно образом, естественный природный ландшафт в Голландии для зверей был и сохранён… Учёные вычислили пути миграций, их потом и оставили… К такому, очередному, мы как раз и подъезжаем… Смотрите! Видите?

— О! — Гости вновь заглядывают в окна машины, видя наплывающую на них густую щетину зелёного леса привольно раскинувшегося поперёк всей автострадой… Будто под ровную сопку потом нырнула машина в тоннель. Метров сто просвистела по шумной, но ярко освещённой искусственным светом тоннельной трубе, и вновь вынырнула на белый свет, под тёплые солнечные лучи… Вот, здорово! — Да, умно тут у вас. — Завистливо, в слух, отметили гости.

— Вас ист дас? — громко переспросил Шульц.

Тая коротко перевела суть разговора.

— О, я, я! Зеер гут! Отчшен эта карашо! — смешивая немецкий и русский, подтвердил Шульц, указывая на окружающее пространство.

Вокруг, и справа, и слева, просматривались непривычно чистые и непривычно яркие краски ландшафта. Яркая зелень травы, группки чистеньких и аккуратненьких — целые стада — коров, свободно разгуливающих или мирно дремлющих на лёгком ветерочке под высоким чистым солнечным небом. Игрушечные домики, будто из заморской какой сказки… Так и кажется, появятся сейчас маленькие весёлые гномы, охраняющие все эти богатства, а может и тролли с ними, и та девочка из сказки, в красном островерхом колпаке, платьице и деревянных остроносых башмачках… Да-да, всё это, внешне, кажется не настоящим, сказочным. Сказка потому что… Сплошная пастораль за окном машины… Мираж. Страна тюльпания.

Так и доехали до Левардена в состоянии полувосторженного удивления.

В Голландии наши россияне-Дальневосточники были всего три дня, улетели на четвёртый. Первый день радушно угощали землячку, с её детьми и мужем, дальневосточной красной икрой, рыбкой красной солёненькой, Уссурийским винным бальзамом, баночками клубничного варенья. Правда на следующий день, совсем случайно, увидели в местном супермаркете огромное изобилие аналогичной рыбной продукции — и калугу и белугу, и стерлядь, не считая кеты и горбуши, вместе с икрой, естественно, и красной и чёрной, долго потом не могли своё удивление скрыть и успокоиться. Огорчались: и почему это у них, на Дальнем Востоке, вообще рыбы не стало!.. Никакой! Эту красную рыбу с икрой, для презента, они доставали правдами и неправдами… С Сахалина лётчики в кабине тайком провезли… Тайком! А тут — море её. Множество рыбы. Всякой, причём… А голландцы ещё невольно и добили гостей, накормили обедом в прибрежном рыбном ресторанчике. О-о-о! Вспоминая, путешественники в восторге округляют глаза…

И было от чего.

В тридцати шагах от вас раскинулся настоящий рыбацкий пирс. С бесчисленным количеством хаотично раскачивающихся на волне, словно прибрежный морской мусор, развалистых в боках моторных лодок, прогулочных катеров. Изящных, чистеньких, беленьких, золотом высвечивающих отделкой, с победно задранными носами, романтично скошенными к корме надстройками. Множеством красавиц яхт, где под тентами, где и без них, от маленьких, одномачтовых, до больших, круизных, трёхпалубных… Всё прибрежье, словно ёж или игольница, в раскачивающихся на волнах острых концах мачт… За всем этим великолепьем, вширь и дальше, вглубь, к ниточке горизонта, плещется океан — настоящий, большой, серьёзный. С высокими, гибко-текучими волнами, мощно и величественно накатывающих на берег, с настоящими холодными солёными брызгами; громкими, недовольными криками жадных и нервных чаек над головами и везде вокруг; острым и пряным запахом водорослей, рыбы… И надо всем этим — всезаполняющий монотонный, глубоко мудрый и таинственный шум безбрежного океанского простора… волнующий чувства и фантазию. И лёгкий его, раздольем пьянящий ветер, доносящий романтику дальних морских странствий: приятно остужающий лицо, руки, тело…

Неподалёку от берега, в одной — двух милях, кажется совсем рядом, прикорнули на воде, будто зацепились за что-то, стаи ма-аленьких из-за расстояния, чистеньких рыболовецких судёнышек. Но никакого движения на них, из-за дальности расстояния, не видно… Раскачиваются они сонно, с борта на борт, клюют носами задирая корму, и наоборот, скачут на волне, будто несуразные поплавки, дремлют… Но через каждые двадцать-тридцать минут кто-нибудь из них обязательно — проснувшись! — срывается с места, торопится к берегу, причаливает к пирсу. Ткнувшись бортом, даже не закрепляя концы, на одних моторах, передают рыбаки на берег мокрые высокие ящики — с десяток, полтора. В них горой уложена подпрыгивающая, бьющая хвостами, всем телом рыба… много рыбы. Есть ящики в которых угрожающе шевелятся морские крабы, осьминоги, извиваются морские змеи, ежи… Есть и ещё какие-то совсем уж фантастические, незнакомые.