Андрей Бильжо - Истории про еду. С рисунками и рецептами автора

«Любительская» колбаса стоила 2 рубля 90 копеек. Это была самая нежная колбаса. Как-то во время Великого поста я поймал себя на мысли, что больше всего из мясного хочу именно «Любительской», но обязательно со стаканом портвейна. Для меня это было откровением моей физиологии, так как к тому времени я уже лет двадцать не пил портвейна и лет десять не ел «Любительской». Видимо, так сильно наше подсознание. Хотелось бы на эту тему, о «Любительской» колбасе и портвейне, побеседовать с коллегой доктором Фрейдом. Но, к сожалению, это невозможно.

Когда я был студентом 2-го курса Второго Московского медицинского института, я с друзьями уехал на Соловки, где познакомился, как уже говорил, со своей будущей женой. Оттуда мы на два дня приехали в Архангельск, молодые и голодные. И один знакомый студент-медик, грузин, пригласил нас к себе в гости. Дома у него был коньяк (это круто для 70-х), много помидоров и килограмм «Любительской». Колбасу мы жарили вместе с помидорами и закусывали этой едой коньяк. Не могу забыть до сих пор, так было вкусно.

Ужасно вредная еда. Когда я работал после окончания медицинского института по распре-делению в НИИ гигиены водного транспорта на Речном вокзале, в обеденный перерыв мы ходили в магазин «Ленинград», где с кофе каждым научным сотрудником съедалось по 5–6 бутербродов с колбасой. Столько же бралось с собой в бумажном пакете, чтобы после работы закусывать ими портвейн. Бутерброды были без масла и очень свежие, 10 копеек за штуку. Лук – это я уже для красоты нарисовал.

Бутерброд был хорош и с «Чайной», и с «Хлебцем» – это такая пропахшая чесноком колбаса в форме буханки.

Колбаса для Советского Союза – образ уже литературный. За ней стояли в очередях, давились, развозили по всей Родине. Её вкусно было жарить на сковородке, заливая яйцом. Это студенческая жизнь. В Италии есть свиная колбаса «Мортаделла». Внешне она как наша «Любительская», только в диаметре – метр. Представляете, если бы такую колбасу увозили из Москвы в электричке? Её тащили бы по перрону, как Ленин нёс бревно на субботнике.

Сосиски с зелёным горошком и горчицей подавались во многих стоячих пивных.

Сначала сосиски были правильные, в кишке. Потом – в оболочке из целлофана, назывались они почему-то «Молочные». Варили их прямо в целлофане, поэтому сосиски плавали в металлической ванночке вместе с кусками полупрозрачной оболочки, похожей на использованные презервативы.

Какое-то короткое время мы жили на Сетуни, рядом с Совминовским гастрономом. Называли мы его между собой «колбасные обрезки», так как туда поступала продукция с кремлевского стола (видимо, излишки). Вот там-то продавались сосиски в натуральной оболочке. Сосиски – неплохая закуска не только к пиву. Другие алкогольные напитки некоторые граждане закусывали морожеными сосисками, снимая с них целлофан, как обёртку от эскимо.

Как-то в электричке я видел, как напротив меня бесформенная дама, держа на коленях кулёк с двумя килограммами сосисок и глядя стеклянными глазами куда-то в пространство, пожирала эти сосиски, заправляя их в рот, как пулемётную ленту. Я думаю, что она находилась то ли в астрале, то ли в оргазме, то ли в прострации.

Теперь про зелёный горошек. В пивных была такая игра – кто быстрее поймает горошек. Надо было вилкой с размаху его наколоть, но он всё время выскальзывал.

Мне нравилось, что зелёный горошек назывался «мозговой». Действительно, чем-то он напоминал человеческий мозг.

Хоть на рисунке блинчики не знаю с чем, но я немножко расскажу про блины. Блины я ем только на Масленицу, так как слежу за весом. Про них написано много – и Пушкиным, и Чеховым, и Буниным, и Лесковым. Про блины я понял одно: что в блин ни заверни (завернуть же можно всё, в том числе селёдку), а макни обязательно его (блин) со всем содержимым в сметану и съешь – под водочку, конечно. Потом трое суток на кефире, чтобы разгрузиться, но в удовольствии себе никак нельзя отказать.