Денис Драгунский - Вид с метромоста (сборник)

А почему он не женился на Тане Татаркиной с истфака? Какая была быстрая и жаркая любовь! Да, у нее не было веснушек и рыжеватых кудрей, она вообще была совсем другая, смуглая, худая, общежитская, из рабочей семьи, четверо братьев, коммуналка в Волгограде – ну и что? Ведь жизнь его могла бы стать совсем, совсем другая. Но уже был роман с будущей женой, он уже был знаком с ее родителями, и свадьба уже практически назначена, неловко как-то всё вдруг переигрывать.

Вот черт!

Он вспомнил про тетрадки мелким почерком, которые в восьмом классе он бросил в ящик с макулатурой. Может быть, зря он их тогда выбросил? А вдруг там были неизвестные дневники какого-нибудь великого и знаменитого человека. Или, например, человек не знаменитый, но эти дневники полны драгоценных исторических подробностей. А вдруг там что-то было написано про Эмму Леглер-Майер (1898–1932)? Ведь эти тетрадки и книга с ее портретами из одной квартиры! С ума сойти! Серёжа Мамаев мог бы перепечатать и опубликовать эти тетрадки и тоже войти в историю.

Нет. Входить в историю как издатель чужих дневников? Ну его к черту!

«Я сам чего-то стою, – подумал Серёжа. – Наверное».

Наверное, он мог бы написать книгу. О своем вечном опоздании. Всё, чего он желал, к чему стремился или о чем просили дорогие ему люди, – всё оказывалось безнадежно поздно. Пропущено, проморгано, просижено в кресле, пролежено на диване, проболтано за столом, прогуляно на дачных аллейках. Поэтому вышла такая дремотная и бессмысленная, трусоватая и глупая, одинокая жизнь.

О, это была бы прекрасная, мудрая, предостерегающая книга!

Жаль, поздно за нее браться.

Петров жил на пятом этаже. Его балкон выходил на главную улицу, а такие балконы было запрещено стеклить и складывать там барахло. Петров поставил на балконе стул и выходил туда покурить и даже выпить кофе. Особенно по выходным, с апреля по октябрь.

Снизу к балкону подступали деревья, тополя и липы. Они тянулись до седьмого этажа, так что в квартире было темновато. Зато на балконе был просто сад, и это в самом центре города. Петрову нравилось.

Рядом – рукой дотянуться можно – был другой балкон. Совсем неустроенный и голый, даже без плитки на полу.

Однажды на нем появилась девушка. Был поздний теплый апрель, она была в курточке и брюках. Она вытащила сигареты. Петров протянул ей зажигалку.

Они молча покурили, и каждый скрылся в своей балконной двери.

Петрову стало интересно, кто она такая. Этот балкон был от квартиры из другого подъезда, поэтому он никогда не встречал ее в лифте, а во дворе он на прохожих девушек не засматривался. Тем более что она была не такая уж прямо чтобы засмотреться.

Она появилась через три дня. Петров как раз пил кофе, потому что было субботнее утро.

– Чашечку кофе? – сказал он.

– Не откажусь, – сказала она.

– Тогда подождите, – и он пошел на кухню.

Десятого июня вечером они начали целоваться, перегнувшись через перила. У Петрова слегка щекотало под коленками.

Они так целовались месяца два, наверное. Примерно раз в неделю.

Наконец она шепнула:

– Полезай ко мне.

Петров промолчал.

– Тогда я к тебе, – сказала она и стала закидывать ногу на решетку.

– Упадешь, разобьешься! – замахал руками Петров. – Приходи ко мне, у меня квартира сто девять. Или я к тебе, у тебя какая?

Она отпрянула и скрылась. Петров побежал стелить постель. Но она не пришла. А через два дня снова вышла на балкон.

Еще через месяц она спросила:

– Ты правда боишься?

– Ты упадешь, – сказал Петров. – Зачем это?

– Ну и пускай, – сказала она. – Я буду с тобой или умру. Потому что мне нет смысла жить без тебя.

– Я не достоин такой любви, ты что! – сказал Петров.

Но она уже перелезала через балконную решетку.

– Не надо! – закричал Петров и оттолкнул ее протянутую руку.

Она упала в голую крону тополя – был уже октябрь – и исчезла среди ветвей, как кошка.

Петров не понял, куда она делась. Но ясно было, что не разбилась. Ни толпы, ни скорой. Он почти успокоился.

Прошло три дня. Потом еще неделя. Потом Петров спустился вниз, вошел в соседний подъезд, поднялся на пятый этаж, чтобы найти ее квартиру.

Там была обшарпанная дверь с табличкой «Служебное помещение. Вход воспрещен».

– Ты что ногами дрыгаешь? – пробормотал Серёжа. – Дай заснуть, слушай!