Андрей Меркин - Записки «лесника»

И срали от страха огромными кучами горного орлиного кала.

От таких истошных криков приехало целых три такси и один автобус, но на два часа раньше, чем надо.

С бодуна Пашка-Америка платил за всё это безобразие.

Перед игрой со шведами порадовал моб рыл в пятьдесят, на сложносочинённых щщах и маечках с надписью «Сибирь».

Далее написаны имена – Колян, Вован, Пахан, Братан…

Пацаны заряжали так, что вздрагивали двуствольные шведские стюарды:

– Россия, Россия – только вперёд!

– Швецию в жопу, Голландию в рот!

После матча со шведами дорога от стадиона «Тиволи» пролегала мимо бардачевича.

Негритянская бикса выставила бритую манду прямо в окно второго этажа и орала:

– Эй, руссо, давай-давай!

– Сто евро, и пизда ебай!

Оказалось, вышибала учил русский язык ещё в ГДР и научил её этим незамысловатым стишкам.

Самое интересное – после этого туда ломанулось человек десять русских из Сибири с надписями на спинах – Колян, Вован, Пахан, Братан.

В Базеле было жарко и нечем дышать.

Голландцы спали прямо на улицах в мешках, рядом они же дружно гадили по большой и малой нужде, предварительно «дунув».

Запах «шмали» стоял даже в ложе прессы.

После матча обкуренный голландец сидел на траве возле спального мешка и совершенно голый.

При этом пытался забить «косяк» ялдой, обе руки были перебинтованы по самые пальцы.

Детина так жалобно выл, что проходящий мимо Пашка-Америка не удержался и помог ему забить «мастырку» с козью ногу.

Гуманист.

Вот и пришла обещанная «ответка» Ван Бастену за 1988 год, она всегда приходит… рано или поздно, в том или ином виде…

Поесть в городе негде, местные олигофрены закрыли кабаки в день матча – с двух до шести и сразу после игры.

Пили в отеле ужасную водку «Карамазов» и пиво… с яблочным пирогом.

Рано утром встретили чёрных «бикс» из бардачевича. Отработав «смену», они шли домой и поздравили нас с победой.

Теперь про то, что творилось в пресс-центре после матча с Голландией.

Ошарашенные лица журналистов со всего мира.

От стука клавиатур и гула звенит в ушах.

Голландцы с потерянными лицами, ничего не понимающие степенные немцы.

Весёлые англичане из таблоидов – они подмигивают со словами:

– Макларен – не окончательный «ванкер».

Вдруг оживление, мон шер ами Мишель аки стрела хотел промелькнуть, но был взят в кольцо.

Микрофоны суют почти в лицо президента УЕФА, папики всех мастей и ориентаций надрывно привстают на цыпочки и снуют локтями в полуинтеллигентные морды пишущей братии.

Вдруг!

У Мишеля звонит мобила, она у него всегда в руке, все видели по телику.

Он делает жест рукой:

– Это Пеле! – все примолкают…

Тут я, самым наглым образом оттолкнув слащавого папика, выдвигаюсь к лидеру могучей ассоциации на длину лица Ульянова.

И говорю на чистом английском:

– Передайте Королю футбола, что Бразилия уже в полуфинале Чемпионата мира по хоккею с шайбой.

Взрыв смеха.

Мишель улыбается – Пеле тоже. Меня оттеснили подоспевшие секьюрити.

В Вене, перед полуфиналом с испанцами, решили перекусить. Ульянов предложил малобюджетную тошниловку:

– Пива и водки побольше, а цена – реальная!

Но интеллигентного вида Довженко сказал:

– В Вене надлежит есть «Венский шницель».

Приятный ресторанчик, местное пиво. Ну и шницель – размером с тарелку.

Культурного человека завсегда видно, к Ларисе Гузеевой на передачу просто так не позовут.

Ностальгия. В Базеле жарко. Душно. Нечем дышать.

Город весь на оранжевом, русских почти нет. Когда шли на «Сант-Якоб», вспомнился матч пятилетней давности.

Та же удушающая жара, матч-нерв с хозяевами, судья-испанец.

Перед игрой позвонил Довженко:

– Как настроение?

– Мы выиграем.

– Ты неадекватный человек!

– Посмотрим…

В Базеле очень жарко. Очень душно. Совсем нечем дышать.

Наших за воротами тысячи две, тут же начинают скандировать:

– Все голландцы пидарасы, хей-хей…

И так почти всю игру.

Ложа прессы над скамейками запасных, видно хорошо.

Какой-то инстинкт выработался за много лет на стадионе – понимаешь:

– Вот он кураж, вот она чудо-игра!

– Наши бегут – мяч стелется.

Голландцы какие-то обескураженные, может, смерть дочери Булахруза так повлияла – не знаю, но в начале второго тайма его меняют.

Над полем поднимается сжатый воздух, он плотен и густ, игроки – как в мареве.

– Наверное, старушки в Доме престарелых умерли от марева.