Хюго Клаус - Избранное - Сборник

— Это доктор Хейрема, который помимо всего прочего прыгает с шестом через канаву, — произнесла молодая женщина.

— Спранге, — представился мужчина, он пожал учителю руку и уселся напротив, очень близко от него. Учитель хотел бы беззвучно, без единого жеста, предупредить Алесандру: «Я уже объяснил вам, что хочу уйти, поэтому не пугайтесь, если я вдруг встану и уйду без всяких церемоний», но Спранге, разлив чай, плотно сел, почти упершись в него коленками, его цепкие глаза впились в учителя, душным облаком надвинулся запах пыли и камня от его одежды.

— Я исколесил весь город, — сказал Спранге, так чтобы учитель хорошо его слышал, вероятно, рассчитывая на его комментарий, — хочешь верь, хочешь нет, из приглашенных на послезавтра жителей Брюгге дома оказалось лишь четверо.

— Мы уже знаем: остальных не было дома, — ответила Алесандра.

— Четверо, — повторил Спранге, понуждая учителя к разговору.

— Не заводись, — беззаботно сказала Алесандра и слегка постучала длинным отполированным острым ногтем по его руке, — если б все зависело от того, дома ли они.

— Спорим, — сказал Спранге, — что народу будет меньше, чем в прошлом году!

Учитель вдруг обнаружил, что во время игры вывихнул лодыжку, и подумал: хромая, я покину этот дом, немедленно; необъятный сон наплыл на него. Двое рядом с ним на раскаленной веранде говорили о манифестации, назначенной на послезавтра, которую они называли «приятной компанией», говорили о завтрашнем заседании правления, перемалывали косточки его членам, обсуждали их взносы, перечисляли имена, учитель клевал носом, потом увидел, как совсем близко, будто неслышно сюда перенесенный, у самых перил возник отец с тенями колонн на потной розовой лысине. Папаша долго рылся в карманах, наконец извлек белый носовой платок, аккуратно расправил и возложил его себе на голову, так и не удостоив троицу на веранде ни единым взглядом. В ходе беседы — учитель больше не следил за ее ходом, он боялся, что они подмешали ему что-то в чай, какой-нибудь порошок, не поразивший его собеседников, а его самого заставивший дергать головой в дурманном полусне, словно престарелого обжору, — Спранге заговорил о некоем Баадере, которого осенила сме-хо-твор-ная идея завтра возложить венок к памятнику Граббе (как будто он был один), венок национальных цветов — из мимозы и черных тюльпанов, которые Баадер вырастил специально к данному случаю. Спранге заявил, что, если Баадер с этой своей мерзостью сделает хоть шаг к его скульптурам, он, Спранге, вырвет поганые цветочки из его рук и швырнет их в навозную кучу.

— Если б это были лиловые цветы, — сказал учитель, внезапно очнувшись. Его замечание повисло в воздухе.

— Вы лучше, чем кто-либо, должны были бы знать, что у Граббе была аллергия на цветы, — медленно произнес Спранге.

— Но когда я появился, твой отец… — Учитель хотел вовлечь в разговор молодую женщину. Спранге подозрительно сопел. Отец, стоявший совсем рядом, не шевельнулся, он ничего не слышал. — Вы правы, — продолжал учитель. — Тем более что ваши статуи сами по себе есть оказание почестей и почитание памяти. Они сами как цветы.

— Так и было задумано, — сказал Спранге. Учитель подумал: если так оно пойдет и дальше — этакое кружение на цыпочках вокруг да около, — я еще много чего узнаю. И он уже предчувствовал разочарование, неизбывное, глухое, глупое бессилие, которым будет сопровождаться разъяснение всех этих бестолковых, смутных событий, заставляющих всех их здесь в Алмауте блуждать вокруг да около, шептаться и интриговать; и пока не появится просвет, пока не будет пройден до конца этот туннель, полный неоконченных фраз и ключевых слов, он ушел бы в кусты (как всегда), предпочел бы остаться несведущим и прозябать во влажной, не имеющей цели шахте, он не хотел ничего знать; он поднялся и, как и было задумано, треснулся коленками, дабы избежать столкновения с коленями Спранге, о чайный столик, отчего задребезжали чашки и ложки. Спранге предостерегающе поднял руку, волосатую мясистую лапу с обрубками-пальцами и ногтями без лунок, похожую на конечность черепахи; учитель скользнул мимо этой руки, и, его вялость исчезла без следа, он взглянул на удивленные лица. Спранге, обменявшись многозначительными взглядами с молодой женщиной, тоже встал и сказал, что проводит гостя.

— Подождите, — сказала она, по-кошачьи приподнявшись за ними, но Спранге отстранил ее от учителя или успокоил жестом мимолетной нежности и сказал, что он тотчас же вернется. Она снова села, положила перед собой руки и стала ждать, пока они уйдут. Учитель, глупо улыбаясь (опять, этого нельзя было смыть с его лица), оставил в одиночестве этого распухшего тюленя, вернулся по своим следам назад и сказал в ее уже отсутствующее лицо, что не имеет ничего общего с доктором Хейремой из Нидерландов, никогда о таком не слыхал, и что зовут его Виктор де Рейкел, и что он учитель в Атенее из ближайшего приморского города. Она подмигнула.