Хюго Клаус - Избранное - Сборник

Младший Минне. Минне!

Старший Минне ( что-то бурчит).

Младший Минне. Попроси его еще раз.

Старший Минне. Он не хочет. Он, видите ли, устал. ( Смотрит на Ягера.) Но чистить ботинки силы у него есть. Зачем ему чистить ботинки? Не спрашивай меня, спроси лучше у него. (Пауза.) Завтра утром он выйдет на свое болото, и ботинки тут же промокнут насквозь и порыжеют. Снова надо будет чистить.

Ягер (не поднимая глаз). Это смягчает кожу, и обувь дольше носится.

Старший Минне. Нет чтобы ходить в сапогах, как все мы, он, видите ли, из другою теста.

Ягер. В сапогах у меня потеют ноги.

Старший Минне. Просто ему нужно чем-нибудь себя занять. В этом все дело. И он прав. Праздность — мать всех пороков. Ну, а если мы тоже хотим себя занять и приглашаем его перекинуться в картишки, ему это не по душе.

Младший Минне. Ну давай же, Ягер.

Ягер. А какова ставка?

Старший Минне. Франк.

Ягер пожимает плечами.

А ты что предлагаешь? Пять франков? Ты думаешь, у нас денег куры не клюют? (Пауза.) Уверен, мы и по тысяче франков не привезем с собой в Эвергем, а ведь целый сезон здесь надрывались, ровно клячи на руднике. Спина у меня согнулась, будто резиновая, и к тому же вся в рубцах и ссадинах. Да, этот сезон я никогда не забуду, господа! Сначала эти шуты гороховые объявили забастовку, не успели мы загрузить свеклой первую тачку, как они начали голосовать. «Стоп! — орут. — Нам слишком мало платят»…

Ягер. Уж если рассказывать, так давай по порядку, Минне. Сначала расскажи об этих французских шутах гороховых, которые дома, во Фландрии, обещали нам двадцать два франка в час и бесплатное питание, а когда мы приехали, стали платить по двадцати одному франку да еще берут с нас деньги за харчи. Вот с чего начни!

Старший Минне. А сколько ты получаешь сейчас? Вот то-то! Или, может, ты уже не платишь за харчи? Вот то-то! И мне приходится работать за тех семерых, что сбежали домой. Нечего сказать, хороша компания, бросили нас здесь отдуваться за двадцать один франк. Вначале было тридцать пять человек, а осталось пять. Подсчитай-ка. Я работаю за семерых, господин Ягер. Да еще прибавь к ним этого. (Кивает головой на Младшего Минне.)

Ягер. Никто не заставлял тебя оставаться.

Старший Минне. Не заставлял. Но что нам делать дома?

Младший Минне. Вот именно: что нам делать дома?

Старший Минне (брату). Уж во всяком случае, там нам было бы лучше, чем здесь. Сам посуди — каждый день на обед капустный суп, у меня от него потом понос всю зиму. Ну, не корчи такую рожу, Минне. И у тебя тоже.

Младший Минне. Да у меня давным-давно понос. С тех пор, как мне пятьдесят стукнуло.

Старший Минне. Ну а у меня он от капустного супа. А от поноса — слабость.

Пауза.

Младший Минне. Осталось еще девять дней.

Старший Минне. Подбрось-ка угля в печку.

Младший Минне исполняет его приказание.

И подоткни тряпкой дверь.

Младший Минне выполняет и это.

И потом, работать в одной бригаде с поляками мне еще ни разу не доводилось, хотя вот уж сорок лет я езжу на сезонные работы. Неряхи жуткие, врут и хихикают с утра до вечера да трещат что-то на своем тарабарском языке. Прежде-то мы работали среди своих, отдельной фламандской бригадой. Длинный Чернявый. Да Остер. Да еще Пьер де Стир, этот, бывало, с такой уморительной серьезной рожей травил препохабнейшие анекдоты, мы покатывались со смеху! Нет, говорю я вам, с сахаром покончено. Гиблое это дело. Больше я сюда не ездок.

Ягер. Ты каждый год это говоришь.

Старший Минне. Но на этот раз так и будет. Хватит с меня поляков. Ну скажи, Ягер, приятно тебе, когда они тараторят что-то по-своему прямо тебе в лицо? Может, они издеваются над тобой, а ты ни словечка понять не можешь.

Ягер. Но когда мы начинаем говорить между собой по-фламандски, они ведь тоже ничего не понимают.

Старший Минне. Тоже сравнил! Мы много лет приезжаем сюда. Мы у себя дома, мы здесь хозяева, а их тут оставили после себя немцы, словно мусор на помойке.

Пауза.

Младший Минне. Дай-ка мне выпить, Минне.

Старший Минне. Опять?

Младший кивает. Старший Минне отпирает шкаф, подает брату его бутылку. Младший взбалтывает ее и пьет. Старший, подождав, протягивает руку за бутылкой, но брат качает головой, полощет рот, прежде чем проглотить напиток. Старший снова садится, не сводя с него глаз.

Ты уже выдул больше половины. Через два часа ложимся спать. Кончай лакать! Теперь, когда нам осталась, можно сказать, всего неделя, я готов есть что угодно, даже капусту. Вообще-то я не привередлив к пище. Знаешь, некоторые не переносят капусту, или требуху, или свиные ножки, говорят, что они слишком жирные, ну а я не такой, я ем и пью все подряд — куда деваться? — но эту твою пакость, Минне, это самодельное пойло, нет, его ты не заставишь меня проглотить и за сто франков.