Эля Каган - Свежее сено

…Город окружен горами, и на него часто нападает с гор ветер… вот и теперь ветер срывает с прохожих то шляпу, то картуз, а они, люди, почему-то улыбаются… Почему это, когда гонишься за сорванным с головы картузом, обязательно улыбаешься?..

…О боже, когда человеку даже выпить нельзя, то хоть ложись да помирай…

Васюткин вдруг помянул бога, словно на этот раз была в нем особая необходимость. И, помянув его, он задумался. Он бога очень часто поминал, вплетая имя его в восьмиэтажные ругательства, бог для него был не больше, чем составная часть этого ругательства, а тут вдруг ему понадобился бог. Пальцы сами собой сложились, чтобы совершить крестное знамение.

…А что, если в церковь сходить, помолиться, — может, отляжет немного от сердца?..

Васюткин пошел бродить по городу. Городу всего четыре года от роду, и он, как здоровый ребенок, торопится впитать в себя побольше, поскорее подрасти, и он действительно растет не по дням, а по часам.

Боодит Васюткин в поисках церкви, а навстречу ему, в автобусе, дети со своей учительницей. Они едут за город, туда, где растут березы, — это такие высокие белые столбы, и на них растут зеленые листья. Надо показать их детям.

Посаженным вдоль улиц деревцам еще нужно подрасти, как детям, как домнам, как всему городу.

Васюткин пошел бродить по городу. Он никого больше не замечал, ни с кем не заговаривал.

Долго, долго он ходил — нигде не нашел церкви.

«В каждом, хоть самом маленьком сельце, — думал он, — есть церковь, на пеоекрестках дорог стоят кресты, а в этом города ни церкви, ни креста. Да он и на город-то не похож. Где же это видано — город, да без церквей».

— Тетенька, — обратился он к встречной старушке (и старушки-то редко встречаются в городе), — где мне тут церковь найти?

— Нету, нету, сынок, здесь церкви, — скрипучим голосом ответила старушка.

Город полон огней. Город переполнен светом. Вот так среди города остановиться и начать креститься как-то неловко.

Струи света от фонарей, от прожекторов, взблески молний от электросварки… Все небо в огне. В таком небе сам бог может сгореть или задохнуться от клубов дыма, постоянно вздымающихся к небу, Может, эта краснота не что иное, как божья кровь…

Кровь… Огонь… Клубы дыма… А тут вдруг еще какой-то адский шум…

— Что тут такое? — спрашивает Васюткин у молоденькой девушки. (Молодых в этом городе много, очень много. Все они такие загорелые. В этом городе бледных девушек не видать. Словно у ворот, у въезда в город стража стоит, и бледных в город не пропускает.)

— Цирк! — улыбается девушка.

Васюткину скучно одному, он не знает, куда ему деваться. Даже печального бога здесь нигде не найти. Покоя! Хотя бы капельку покоя… А что, если зайти в этот цирк?..

И Васюткин пошел в цирк.

Он хотел было присесть на обитый ковром барьер. Но никто сюда не садился, и он решил, что недурно и в первом ряду.

Грянул оркестр. У Васюткина сразу живот заболел. У него всегда от барабанного боя живот болит. Не нравится ему и лязг тарелок. Что тут мудреного?.. Гремят тарелкой о тарелку — что в этом?.. Вот скрипка — дело другое. Прекрасная выдумка! Водит человек смычком, и тебе кажется, будто кто-то плачет, да и сам играющий подкладывает под подбородок платочек, словно для того, чтобы слезы вытирать. Вообще музыка — мудреное дело, разговор без слов. А слова сам придумывай. И каждый придумывает такие слова, какие ему больше всего подходят, какие ему по душе. Играет музыка, и тебе кажется, будто серебряные реки падают со скалистых гор, или будто на скалах вырастают зеленые леса и в них поют птички, много-много разных птиц, или обрушиваются камни в реки, и из белой пены выглядывают золотые рыбки, или осколки луны погружаются в глубины, оставляя на поверхности серебристый след, а на черных челнах мерцают огоньки и льется, льется ночная песня…

Васюткин, извиняясь, снимает шапку с головы — он, оказывается, сидел опершись о плечо соседа…

Васюткину стало стыдно. Он узнал в этом человеке мастера со своего завода, работающего на блюминге, который еще только монтируется. Он, как и Васюткин, пришел на завод чернорабочим. Теперь он отличный мастер.

Странно как-то на душе у Васюткина — хоть плачь…

Вот выбежали двое. Рыжие волосы у них дыбом стоят, и становится смешно, хочется смеяться во весь голос.

Все хохочут, хохочет и Васюткин.

Вдруг один из клоунов обращается к Васюткину:

— Ты-то чего смеешься? Ведь ты такой же рыжий, как и я.

— И вовсе я не рыжий, — отвечает Васюткин, — я жгучий блондин.