Ирвин Шоу - Богач, бедняк... Том 2

– Лучше убери ее, – сказал Томас. – Вода испортит.

Дуайер, вытащив из кармана носовой платок, осторожно вытер снимок и снова засунул его в карман.

– Просто я хотел доказать тебе, – продолжал он, – что когда я пытаюсь поговорить с тобой, то не из-за этого.

– О'кей, – сказал Томас. – Теперь я знаю.

– Нужно все поставить на свои места, – задиристо сказал Дуайер. – Только и всего. – Резко повернувшись, он пошел прочь по временной дорожке из досок, положенных на цистерны с нефтепродуктами для центровки судна.

Лицо обожгло холодными водяными брызгами. Томас тряхнул головой. У каждого своя беда и заботы. Жизненными невзгодами можно набить до отказа трюм корабля. Но если каждый из этой чертовой команды будет подходить к нему и делиться своими несчастьями, то придется сигануть за борт, и дело с концом.

Он весь съежился, чтобы брызги не попадали в лицо, и теперь время от времени поднимал голову только для того, чтобы выполнять свои обязанности вахтенного – смотреть вперед.

Диплом помощника капитана, подумал он. Если зарабатывать себе на жизнь на море, то почему бы и нет? Нужно будет будто бы между прочим спросить у Дуайера, как ему удалось оформить все нужные бумаги? Неважно, гомик он или нормальный мужик.

Через Гибралтар они вошли в Средиземное море, но погода все ухудшалась. Капитан, несомненно, возносил молитвы на своем мостике Богу и Адольфу Гитлеру. Никто из офицеров не напился в стельку и не свалился за борт, а Дуайер так еще и не оказался на верхней ступеньке служебной лестницы. Томас с Дуайером сидели в старом отсеке для орудийного расчета на корме, за приклепанным к палубе железным столом. Зенитные орудия здесь давно сняли, но никто не позаботился о том, чтобы убрать и этот отсек. У передней стены, по крайней мере, десять писсуаров. Вероятно, у этих ребят из орудийного расчета, как только над головой слышался гул самолета, начиналось недержание мочи, подумал Томас.

Море сильно волновалось. При каждом взлете парохода вверх на волне из воды показывался винт, а вся корма дрожала и скрежетала. Дуайеру с Томасом каждый раз приходилось хватать бумаги и книги, придерживать расстеленные на столе морские карты, чтобы они не оказались на полу. Этот отсек для орудийной прислуги был единственным местом на судне, где можно было уединиться, чтобы поработать. Они ежедневно выкраивали по два часа на занятия, и Томас, который никогда в школе не обращал внимания на учебу, вдруг, к своему великому удивлению, заметил, как быстро он все схватывает от Дуайера: навигация, чтение показаний секстанта, звездные карты, правила погрузки судна – в общем, все те предметы, которые он должен знать назубок, когда пойдет сдавать экзамены на третьего помощника капитана. Удивляло его и другое: ему нравились эти занятия. Он размышлял об этом, лежа на своей койке, когда был свободен от вахты, слушая храп двух его товарищей – матросов, живших с ним в одной каюте, и постепенно осознавал, почему с ним произошла такая перемена. Дело не только в возрасте. Он по-прежнему ничего не читал, даже газет, даже спортивных страниц. Морские карты, технические проспекты, чертежи двигателей, различные формулы – вот это интересно, теперь это его отдушина. Наконец-то он ее обрел.

Дуайеру в своей жизни пришлось работать не только матросом на палубе, но и внизу, в машинном отделении. Он неплохо разбирался в инженерном деле, а опыт работы в гараже помогал Томасу лучше понять то, что объяснял ему Дуайер.

Дуайер вырос на берегах озера Верхнее1 и сызмальства ходил под парусом на маленьких лодках. После окончания средней школы он автостопом добрался до Нью-Йорка, там пошел в порт и подолгу наблюдал, как в него входят пароходы и выходят из него. А потом нанялся палубным матросом на один каботажный танкер. Что бы с ним впоследствии ни случилось, ничто не могло отбить у него вкус к морской жизни, сбить его восторг, испытываемый перед морем.

Он никогда не расспрашивал Томаса о его прошлой жизни, а Томас сам ничего ему о себе не рассказывал. Томасу вдруг стал нравиться этот невысокий парнишка, и он не понимал почему. Может, из чувства благодарности за обучение?

– В один прекрасный день, – говорил Дуайер, пытаясь перехватить сползавшую со стола карту, – и у тебя, и у меня будет свой корабль. Капитан Джордах, капитан Дуайер приветствует вас и просит оказать ему честь и подняться на борт его корабля.

– Да, – подхватил Томас. – Я тоже это предвижу.

– Особенно если вдруг начнется война, – говорил Дуайер. – Ну, конечно, не большая, не такая, как Вторая мировая, когда, чтобы стать капитаном какого-то боевого корабля, достаточно уметь преодолеть под парусом на шлюпке озеро в Сентрал-парке. Такая маленькая война, как, скажем, в Корее. Ты и представить себе не можешь, сколько денег огребли эти ребята. Зарплата в условиях боевых действий, прочие различные выплаты, все такое. А сколько парней, которые не отрывали свой зад от правого борта, вдруг стали командовать боевыми кораблями. Да, черт побери, если только Америка ввяжется где-нибудь в войну, а мы с тобой окажемся к этому готовы, то и представить себе трудно, как высоко мы взлетим.