Ирвин Шоу - Богач, бедняк... Том 2

Инид, которой уже исполнилось два годика, ждала их. Она подбежала к матери, и та, подхватив ее на руки, прижала к груди. Они обнимались и целовались снова и снова, не выпуская друг друга из объятий. Рудольф, с чемоданчиком Гретхен в руках, проводил ее по лестнице в комнату для гостей. В ней было чисто, и она вся сверкала от множества цветов.

Рудольф, поставив чемоданчик, сказал:

– Думаю, здесь ты найдешь все, что нужно.

– Руди, – тихо сказала Гретхен. – Давай обойдемся сегодня без выпивки!

– Это почему же? – удивленно спросил он.

– Не стоит соблазнять Джин. Даже если она сама не хочет пить, то, глядя на других…

– Ах вон оно что, – отмахнулся от нее Рудольф. – Нечего беспокоиться по этому поводу. Просто вчера вечером она была сильно расстроена…

– Нет, Руди, она алкоголичка, – мягко сказала Гретхен.

– Не преувеличивай, – небрежно ответил он. – На тебя это не похоже. Иногда она позволяет себе лишнее, только и всего. Как ты и я.

– Нет, не так, как ты или я, – стояла на своем Гретхен. – Ей нельзя ни капли спиртного. Даже глотка пива. И ей нужно постоянно держаться как можно дальше от пьющих людей. Руди, поверь, я это хорошо знаю. В Голливуде полно таких женщин. На начальной стадии они такие, как она сейчас. Но потом все переходит в другую, ужасную стадию, они доходят до ручки, а она к спиртному очень восприимчива. Ты должен оградить ее от этого, защитить.

– Никто не может меня упрекнуть в том, что я ее не оберегаю, – в голосе его зазвучали гневные нотки.

– Руди, прошу тебя, спрячь все бутылки в доме под замок, – сказала она.

– Успокойся, – ответил раздраженно Рудольф. – Здесь тебе не Голливуд.

Внизу зазвонил телефон. Оттуда раздался голос Джин:

– Гретхен, это Билли. Спускайся сюда!

– Прошу тебя, прислушайся к моим словам! – сказала Гретхен.

– Ступай, поговори с сыном! – холодно ответил он.

По телефону Билли говорил как взрослый.

– Привет, мать. Как чудесно, что ты приехала! – Он начал называть ее мать, когда на сцене появился Эванс. До этого для него она была всегда мамочкой. Тогда ей казалось, что это звучит слишком по-детски для юноши его возраста, но сейчас, слушая его по телефону, она хотела более всего услышать прежнее «мамочка». – Послушай, мне ужасно жаль, – продолжал Билли. – Но тебе придется извиниться за меня перед Рудольфом. Он пригласил меня на ланч, но в час у нас должна состояться игра в бейсбол, а я в команде – питчер, так что прошу перенести нашу встречу на другой раз.

– Хорошо, я извинюсь за тебя перед Рудольфом, – пообещала Гретхен. – Когда приедешь?

– Ну, трудно сказать. – Билли, казалось, в самом деле был в замешательстве. – Дело в том, что после игры должна состояться грандиозная вечеринка с пивом в одном из домов и…

– Где вы играете? – спросила Гретхен. – Я приду, посмотрю, на что ты способен. Можем увидеться в перерыве.

– По-моему, ты расстроилась.

– Ничего я не расстроилась, напрасно ты так говоришь. Где вы играете?

– В восточной части университетского городка, там полно спортивных площадок, – сказал Билли. – Ты легко найдешь!

– Пока, Билли! – сказала Гретхен и повесила трубку.

Она вернулась в гостиную. Джин, сидя на кушетке, укачивала маленькую Инид. Малышка о чем-то ворковала. Рудольф смешивал напитки, готовя коктейль «дайкири».

– Мой сын извиняется, – заявила Гретхен. – У него неотложные дела, и он будет занят весь день. На ланч не придет.

– Очень жаль, – сказал Рудольф.

Он на секунду плотно сжал губы, потом приготовил коктейль для себя и Гретхен. Джин, занятая с ребенком, сказала, что пить не будет.

После ланча Гретхен, сев в машину Руди, поехала в университетский городок. Она бывала и раньше в Уитби, но сейчас ее поразила спокойная, неброская сельская красота этого места со старинными уютными домами, высокими дубами и вязами, беспорядочно разбросанными на покрытых зеленой травой лужайках, усеянными гравием петляющими дорожками.

Была суббота, на территории городка осталось очень мало студентов, и он, казалось, дремал в солнечной безмятежной неподвижности, как в трансе. Это чудное место просто создано для того, чтобы вспоминать о нем, воскрешать его для грядущей ностальгии, подумала она. Если университет – это место, где готовят молодых людей для вступления в жизнь, то всех этих задумчивых лужаек, просторных холлов и аудиторий будет не хватать им в их «взрослой» жизни. Жизнь, с которой придется столкнуться выпускникам Уитби в последней трети двадцатого столетия, будет, конечно, совершенно другой, не такой, как сейчас.