Татьяна Лисицына - Любовь под соснами (СИ)

Кристина не помнила, как она провела тот день. Она даже не смогла сесть за руль. Поехала на электричке на работу, нужно было прозванивать квартиры для очередного клиента. В офисе забилась в уголок и, слушая разговоры коллег о квартирах, представляла, как Андрей высыпает таблетки в руку и глотает их разом. Потом ложится и ждет смерти. Иногда она вскакивала с места, собираясь бежать туда, чтобы попытаться предотвратить неминуемое, но каждый раз ее что-то останавливало, и она возвращалась в комнату и заставляла себя работать.

Звонок мобильника вмешался в сонм голосов маленькой агентской комнатки. Голос мамы прерывался от слез. Она решила принести Андрею чашку чая и обнаружила его мертвым.

Кристина схватила сумку и бегом выбежала из офиса. Мамочка, это должна была сделать я. Я же ведь просила тебя не подниматься.

Кристина постояла, озираясь по сторонам. Позвала Андрея по имени. Несколько раз. Сначала шепотом, потом все громче и громче. Тишина. Тогда она вдруг поняла, что надо сделать. Принесла ведро воды и начала убираться в комнате. Откуда-то пришла мысль, что эту дверь можно не закрывать: здесь никого больше нет. Он ушел туда, куда хотел. К свободе от больного тела, к новой дороге в новую жизнь.

Отмыв все до блеска, сняла перчатки и приняла душ. Вошла к себе в комнату. Нахлынувшие воспоминания породят новую главу. Пальцы без ошибок попадали на нужные клавиши. Грусть складывалась в предложения, стекая слезами по мокрым щекам.

Я не помнила, как добралась домой. Все было, как в тот раз с Петровичем, только теперь я была взрослой, и я действительно любила Андрея, не как мужчину, как человека, как друга, как спасителя, вернувшего беженке ее статус. Я хотела бы плакать, но не могла, лишь кривились губы, путались слова и дрожали сжатые в кулачки руки. Я настояла, чтобы мама ушла к себе после дачи показаний. Следователь, видевший слишком много слез и смертей, пытался изображать тактичность. В конце концов, они все ушли, забрав то, что осталось от Андрея на вскрытие. Все самое главное будет после того, как будут первые результаты. Я налила в два пузатых бокала виски и поднялась к маме. Она, как обычно, лежала на спине со сложенными на груди руками. Я села на краешек постели и протянула ей бокал. Она приподнялась, я подоткнула ей подушку.

— Нельзя было этого делать. Теперь душа будет мучиться, — тихо сказала мама.

— Его душа мучилась уже слишком давно, и он сделал свой выбор.

— Это не выбор, это ошибка, за которую придется расплачиваться. Он же крещеный. Только Бог вправе определить, когда ему уходить.

— Никто не знает, что будет там. И не надо ссылаться на библию.

— Не понимаю, как оказались на тумбочке эти таблетки.

— Он просил принести ему снотворное. Жаловался, что не спит.

— Это наша вина. Мы не досмотрели за ним. Надо было предвидеть.

— Это только моя вина, — я сделала глоток виски. — Хотя если бы я была на его месте, поступила бы так же.

— Значит, по-твоему и мне…

— Мам, прекрати. Я не смогу без тебя. — К тому же я уверена, что врачи найдут лекарство, и ты поправишься. Я совсем недавно читала в интернете, появились процедуры пчелами. Хотела предложить тебе попробовать.

— Детка, это не работает. Я все время общаюсь с людьми на форумах. Это очередной обман. К сожалению, есть еще люди, которые наживаются на чужой беде.

— Мам, обещай, что этого не сделаешь. Ради меня. — Кристина всхлипнула.

Илария грустно улыбнулась.

— Я понимаю, как тебе тяжело со мной. Но уж видно зачем-то это нужно. — она сжала горячую руку Кристины своими холодными пальцами. — Я не сделаю этого, не волнуйся.

Я уткнулась маме в плечо, вдруг остро понимая, что у меня, кроме нее никого нет. Хотя, пожалуй, нет. Есть Корзина. Единственная подруга. А еще сегодня утром был муж. А вечером я стала вдовой. И это я помогла ему покинуть этот мир, и пусть меня наказывают за это, я уверена, что поступила правильно.

И снова кукольник пожалел меня. На пузырьке с таблетками не обнаружили отпечатков пальцев, кроме Андрюшкиных. А откуда взялся на его тумбочке пузырек, никто не раскапывал. Смерть его была определена, как самоубийство. Эдик на похороны не явился, зато Андрюшкина сестра устроила такой скандал, пообещав судиться со мной за Двенадцать сосен. Но я знала с самого начала, как только приехала сюда, что никому их не отдам. Тем более, что я обещала Андрюшке. И каждый раз, занимаясь столь ненавистными садовыми делами, я напоминала себе, что делаю это для него.