Татьяна Лисицына: Цветок на ветру (СИ)

Зоя сразу почувствовала состояние дочери.

— Я скоро поправлюсь, — сказала она. — Сейчас я, конечно, неважно выгляжу, но это вопрос времени. На мне всегда все заживало, как на кошке.

Каролина улыбнулась через силу.

— Конечно, ты поправишься. — она опустила глаза и вновь вспомнила об отце. — Тогда, в кафе, я так испугалась.

Зоя улыбнулась.

— Неужели ты думаешь, я уйду из жизни, когда мы с тобой только встретились? Мы и так потеряли уйму времени. Я еще собираюсь нянчить твоих внуков.

Каролина улыбнулась. Да, врач был прав — ее маму не сломишь. Она заметила появившуюся в дверях медсестру, знаком показывающую, что ей пора идти. Она встала и поцеловала маму в щеку.

— Да, мам, — внезапно вспомнила она. — Тут кое-кто хочет увидеть тебя.

— Алексей?

— И Алексей тоже. Но здесь еще Жак и Юра.

— Жак здесь? Но как он узнал?

— Не знаю точно. Я плохо знаю французский.

— Ладно, зови Жака. Мы с ним поговорим, и пусть летит обратно домой. Вряд ли его будущей жене понравится, что он покинул страну из-за того, что в меня стреляли. Хотя, — она засмеялась, — Я вряд ли сейчас представляю угрозу, как соперница.

Каролина улыбнулась.

— Ах, мама, мне кажется, он любит тебя, так же как и Юра.

— Юра тоже здесь. — Зоя мечтательно посмотрела на потолок. — Странно, но мне приятно.

В проеме двери появился Жак, и Каролина выскользнула из палаты. Проходя мимо него, она почувствовала легкий запах одеколона, который резко контрастировал с больничными запахами.

Жак быстро подошел к кровати и прижался губами к Зоиной руке.

— Как ты могла вернуться в этот ужасный город? Ваши мужчины сумасшедшие.

— Жак, почему ты здесь? Это же безумство. У тебя свадьба на этой неделе.

— Я должен был убедиться, что с тобой все в порядке. Я не мог спокойно ничего делать, зная, что твоя жизнь висит на волоске. Ты такая бледная. И эта больница не очень хорошая. Может быть, тебя перевезти в другую, дорогую клинику? Мы с отцом готовы взять на себя расходы.

— Нет, все хорошо. У меня замечательный врач. Он вернул меня с того света. Правда, я и сама была не согласна покидать его.

— Твой бывший муж болен. Вам с Катей нужно вернуться во Францию. Там вы будете в безопасности.

— Нет, Жак, я не хочу. В Париже я всегда чувствовала себя чужой.

— Ты вернулась, чтобы получить пулю в сердце.

— Нет, — не согласилась Зоя, — Я вернулась, чтобы забрать свою дочь и жить среди своих. Я прекрасно себя здесь чувствую. Здесь мои друзья. Ты не представляешь, как я истосковалась по русской речи. Париж прекрасен, но это не моя родина. Поезжай в Париж и готовься к свадьбе. Со мной все будет хорошо.

— Одно твое слово и этой свадьбы не будет. Я увезу вас в Париж. Надеюсь, теперь у тебя не будет причины отказаться родить еще одного ребенка?

— Мне кажется, что ты даже на смертном одре будешь мне делать предложение, — превратила все в шутку Зоя. — Пройдет еще немало времени, пока я смогу встать с этой койки, и еще неизвестно какие будут последствия, а тебя ждет здоровая молодая женщина, готовая нарожать тебе детей, о которых ты мечтаешь.

— Но я люблю тебя, — неуверенно сказал Жак, понимая, что она права. Их время безвозвратно ушло.

Зоя улыбнулась.

— Как же красиво это звучит по-французски. Я тоже тебя люблю, — легко сказала она. — А сейчас уходи. Я желаю тебе счастья и спасибо, что ты приехал, хотя это и было безумством. — Жак грустно посмотрел на Зою.

— Там еще двое твоих мужчин. Это из-за них ты остаешься здесь?

— Конечно, нет. Один из них бывший муж, а другой просто хороший друг, который помог найти Катю.

— Мужчина не может быть хорошим другом, он может быть хорошим любовником. Дружбы между мужчиной и женщиной не существует, не обманывай себя.

Жак вышел, а Зоя устало откинулась на подушки и закрыла глаза. Милый, милый Жак. Что понимаешь ты, изысканный холеный мужчина, в нашей запутавшейся, вечно ищущей и неизменно находящей неприятности, русской душе? Как тебе понять нашу дружбу и нашу любовь, если у тебя совершенно другая страна и другое воспитание?

Она так задумалась, что не слышала, что дверь палаты тихо открылась, и Юра бесшумно подошел к ее кровати. Он стоял, глядя на ее бледное лицо, на синяки под глазами, на бесконечные трубочки, поддерживающие ее жизнь, и в его сердце разгоралась ненависть к тому, кто это сделал. «Если бы его не посадили в тюрьму, я бы убил его сам», — мрачно подумал он. Зоя открыла глаза.

— Юрка.

Он наклонился к ней.