Дженнифер Джонстон - Далеко ли до Вавилона? Старая шутка

— Рюмки, — сказал Джерри с надеждой. И напрасной.

— Où est la guerre?

Джерри взял со стола воображаемую рюмку и опрокинул ее в рот. Француз кивнул.

— Bien sûr [26] Да, да, конечно (фр.). . — Он ушел за стойку и минуту возился там. Пес, когда он проходил мимо, постучал хвостом по полу.

— Туралуралу, туралуралей. Туралуралу, туралуралей, — вдруг весело пропел Джерри.

Старики оторвались от карт и удивленно оглянулись на него.

— И спел он песню «Кружка пунша»!

Хозяин вернулся с тремя рюмками и поставил их в ряд на столике. Взяв бутылку, он тщательно налил каждую до краев.

— Voilà [27] Пожалуйста (фр.). .

— La guerre n’est pas ici [28] Войны здесь нет (фр.). .

Моя рука и рука Джерри одновременно протянулись к рюмкам. Моя, как всегда, дрожала. Его была твердой и уверенной.

— Mais pourquoi? Почему?

— Nous attendons, monsieur. Jour par jour, nous attendons. Les Boches, les Beiges, les Anglais, même les Français, qui que ce soit, tout le monde souffrira ici [29] Мы ждем, мсье. День за днем мы ждем. Боши, бельгийцы, англичане, даже французы, кто бы то ни был, весь свет будет здесь страдать (фр.). .

— Sláinte [30] Ваше здоровье (ломан. фр.). .

— Хлопнули!

— Nous avons perdu notre fils. Le vingt septembre [31] Мы потеряли сына. Двадцатого сентября (фр.). .

— Je regrette… [32] Я сожалею… (фр.).

— N’en parlons plus. C’est fini [33] Не будем больше говорить. Это кончено (фр.). .

— Может, угостим старичка?

— У него убили сына, — сказал я.

Джерри перекрестился.

— Упокой, господи, душу его.

Хозяин улыбнулся ему. Первой настоящей улыбкой. Я пододвинул ему рюмку Беннета.

— Pour vous, monsieur [34] Вам, мсье (фр.). .

Он молча взял ее и выплеснул в рот, не прикоснувшись губами к краю. А потом поставил рюмку точно на то же место, с какого взял ее. Все это заняло мгновение.

— On a besoin [35] Иногда это нужно (фр.). .

Он снова вынул платок, вытер рот, наклонил голову в нашу сторону и вернулся за стойку. Пес опять шевельнул хвостом, когда хозяин проходил мимо. Я налил рюмку Беннету.

— Спасибо.

Прежде чем взять, он внимательно осмотрел ее, словно решая, пить из нее или нет.

— Туралуралу, туралуралей…

— Вы тоже сторонник гомруля?

— Я? Кошки-мышки! — Джерри сплюнул на пол и захохотал.

Беннет ухмыльнулся, залпом выпил свою рюмку и снова ее налил.

— Это из-за чего же вы так решили?

— Из-за Александра.

— А! Ну конечно, бог его помилуй. Он же точно малое дитя. Его с детства учили доверять англичанам. Благороднейшие люди.

— Но ведь ваш отец в армии? Значит, и он примерно так же думает.

— Мой отец не то что не умеет мозгами пораскинуть, а еще не успел ими обзавестись. Передайте-ка бутылку.

— Но если вы не за гомруль, так кто же вы?

— Республиканец.

Я пододвинул ему бутылку. Беннет посмотрел на него с удивлением.

— А их много?

— Наберется.

— Джерри, будь честен: жалкая горстка.

— Алек, ты про это ни черта не знаешь.

— Я читаю газеты.

— Газеты!

Беннет перегнулся к нему через столик.

— Нет, я, правда, не понимаю, зачем вы тут?

— Учусь стрелять из винтовки. Вот, послушайте. — Он выпил и только тогда продолжал: — Когда я вернусь, так буду одним из тех, кто понимает, что к чему, как дело дойдет до драки. Можно, конечно, маршировать между холмов и швырять палки, но придет минута, когда понадобятся люди, которые годятся и на другое. Глядишь, меня генералом сделают. — Он захохотал. — Черт подери, я вам одно скажу: если я отсюда выберусь живой, так уж больше ничего никогда не побоюсь.

— Вот и конец нашему племенному заводу, — услышал я собственный тоскливый голос.

— Все будет в порядке. — Он погладил мою руку. — Когда мы сделаем то, что должны сделать, у нас хватит времени делать то, что мы хотим.

— Я весьма приятно удивлен, — сказал Беннет.

— А вы слыхали про Патрика Пирса?

— Как будто бы нет.

— Вот кто умеет так сказать, что просто огнем обожжет. Он учитель. И не так давно он такое сказал… — Он сосредоточенно поковырял в носу, вспоминая: — …есть вещи ужаснее кровопролития, и рабство — одна из них. Они врезаются в память, такие слова.

— Но рабство… Джерри, скажи честно… ну, кто раб? — Я замолчал и посмотрел на них. Беннет подливал коньяк в рюмку. — Вон Беннет говорит, что мы все рабы, потому что боимся быть свободными людьми.

— Я не про философию толкую, а про то, что на самом деле.

— Чушь. В Ирландии нет рабов.

— Нас лишили права самим говорить за себя. Это что, не рабство?

— Гомруль…

— Дерьмо твой гомруль. Розовая водица, даже если его и получат. Чтоб заткнуть рты. Я верю… я знаю только один способ, как от них избавиться — стрелять.