Олег Радзинский - Суринам

Они проплывали по дну, сколько могли, выбираясь на камни подышать. Илья заметил, что Дилли движется вправо от течения, и скоро вода стала медленнее, и они смогли плыть всё ближе к свету над рекой. Затем течение совсем ослабло, и они вылезли на камни и долго сидели, смотря на реку у их ног. Они находились у подножия горы, прямо за большим голым выступом, и отсюда можно было хорошо видеть берег.

Здесь кончались пороги, и вода быстро и неопасно текла по камням мелким потоком.

В ней можно было стоять и даже идти, держась за острые выступы глыб. Дилли встала, мотнула распустившимися мокрыми волосами и молча пошла к выступу горы.

Они обогнули выступ и остановились: дальше была спокойная вода. Здесь, между выступом и берегом, лежала тихая заводь, которая уходила под гору, где терялась в темноте. Отсюда до берега было метров двести, не больше, и Илья мог туда свободно доплыть.

Дилли повернулась к Илье: маленькая, тонкая, в рваном белом платьице, что теперь висело на ней клочками. Илья увидел глубокие царапины у неё на руках и только теперь почувствовал, как у него болит тело от ударов о камни.

Он представил, как он выглядит — весь в синяках, — и рассмеялся. Дилли не улыбнулась в ответ. Она была очень серьёзная. Дилли показала на гору, что уходила высоко вверх, и сказала:

— Хебивери Маунтэн.

Илья кивнул. Ему было всё равно.

Дилли начала спускаться к заводи, осторожно нащупывая босыми ступнями камни. Илья следовал за ней. Затем Дилли скользнула в воду и поплыла, легко и бесшумно, сливаясь с рекой. Её распустившиеся волосы плыли за ней, как чёрная шаль.

Они доплыли до середины, когда Дилли вдруг повернула в глубь горы. Илья не сразу понял, куда она плывёт, и просто решил держаться за ней. Он думал, что Дилли почему-то хотела выплыть на берег ближе к горе. Он не знал почему.

Дилли продолжала плыть внутрь заводи, и скоро над ними нависла гора. Илья окликнул Дилли, но она не оглянулась. Она плыла в глубь горы, в темноту. Илья не мог понять зачем. Он хотел повернуть к берегу и окликнул Дилли ещё раз. Дилли продолжала плыть не оборачиваясь. Илья подумал и поплыл за ней: он не хотел оставаться один.

Они были внутри широкой пещеры, заполненной водой. Каменный свод терялся над ними в темноте, и скоро Илья перестал видеть Дилли. Он несколько раз её позвал, но его голос ударился о камень горы и вернулся к нему эхом. Темнота вокруг была серая, словно отражала цвет скалы. Темнота была мягкой, и было не страшно плыть в этой воде.

Свет появился неожиданно: сначала слабым свечением впереди, а затем всё явнее, зовущее. Илья поплыл быстрее, держа голову над водой, чтобы не пропустить свет. Он понял план Дилли: она знала, что гору можно проплыть насквозь и выплыть с той стороны. Он подумал, что там должен быть посёлок.

Скоро Илья осознал, что свет впереди — не свет дня. Это был жёлтый свет, три точки жёлтого света. Он плыл к фонарям. Фонари висели у стены, которой кончалась пещера, и вдоль стены тянулся деревянный помост. У помоста плескались привязанные лодки. Дилли здесь не было.

Он доплыл до высокого края причала и подтянул себя вверх. Илья лежал на животе на жестких досках и дышал плотным воздухом горы. Затем он сел и осмотрелся вокруг. Он насчитал восемь лодок. Это были моторные лодки. В каждой могло уместиться человек шесть.

Одна лодка была больше других. В ней — как обычно с прямой спиной — сидел Антон.

ОНИ встретили друг друга без слов; Илья устал удивляться. Антон поднялся, и теперь они стояли, рассматривая один другого, словно пытаясь понять, изменились ли они за прошедшие две недели. Антон поднял руку и выключил закреплённый у него на лбу шахтёрский фонарь. Теперь, выключенный, фонарь стал похож на коробочку тефиллин, что когда-то носил Кассовский, пока беспалый колдун Ва Оджи не бросил её в огонь. Антон ступил из лодки на причал и сел на пустой ящик около тёмной дыры прохода куда-то в глубь горы. Илья подумал и остался стоять.

— Ты сам был должен приплыть, — сказал Антон. — Ты и Дилли. Вы сами должны были найти дорогу сюда.

Илья не отвечал. Он тоже сел на причал, прислонившись спиной к тёплой скале. Было не ясно, отчего камень тёплый: солнце сюда не проникало, и нечему было нагревать гору. Илья закрыл глаза и на секунду заснул, словно кто-то его выключил и затем включил вновь. Он потёр щёки и лоб, чтобы проснуться.

Было слышно воду. Заводь жила в темноте горы, укрытая от течения и ветра с реки, и эта серая масса воды чуть колыхалась, колебля воздух пещеры. Словно двадцать тысяч бабочек одновременно летали во тьме.