Том Вулф - Конфетнораскрашенная апельсиннолепестковая обтекаемая малютка

— У меня есть сын, который ну просто вылитый вы, — заявляет дама.

Кэри Грант некоторое время глазеет на ее ладонь, по-прежнему лежащую у него на плече, затем удостаивает поклонницу чудаковато-озадаченного взгляда «того самого Кэри Гранта» и спрашивает:

— Вы пытаетесь удержать меня на месте?

— Моему сыну сорок девять лет, — продолжает дама. — А вам сколько?

— Мне пятьдесят девять, — отвечает ей Кэри Грант.

— Пятьдесят девять ! Надо же, моему мальчику еще только сорок девять, и он вылитый вы, вот только выглядит чуть постарше !

К этому времени другая пожилая куколка уже твердо обосновалась на своем месте.

— Меня не заботит, даже если вы меня возненавидите, — говорит она. — Я намерена стоять здесь и смотреть на вас.

— Бога ради, почему я должен вас возненавидеть? — изумляется Кэри Грант.

— Можете говорить обо мне все что хотите, когда я уйду. Мне безразлично. Я намерена стоять здесь и смотреть на вас!

— Ах, бедняжка!

Дама делает именно то, о чем она сказала. Она стоит и все это в себя вбирает: раздвоенный подбородок; роскошный загар, у простых людей такого не бывает: роскошную голову с седовато-стальными волосами, про которые его парикмахер говорит: «Они настоящие; клянусь, я однажды их дернул»; а также всю одежду Кэри Гранта, эту камвольную ткань, тонкое сукно и шелка, все богатое и словно бы намеренно недоиграннное, вроде как у скрипичного ансамбля.

— Бедняжка, — повторяет Кэри Грант, возвращаясь к своему ланчу. — Она впервые встречается с человеком и уже говорит: «Меня не заботит, даже если вы меня возненавидите». Можете вы себе такое представить? Наверное, люди не раз обращались с вами несправедливо?

Это приводит бедную пожилую кокетку в восторг: она уверена, что Кэри Грант — совершенно выдающийся человек, способный понять и оценить ее тонкую натуру. Потом подруги будут повсюду рассказывать, что Кэри Грант — единственный кумир, к которому поклонница может вот так запросто подойти, чтобы излить душу и вообще пообщаться.

А тем временем в «Радио-сити Мьюзик-холле» идет премьерный показ очередной кинокартины с участием Кэри Гранта (и Одри Хепберн). Тысячи людей выстроились в очереди вдоль 50-й улицы и Шестой авеню. Многие из них торчат здесь с шести утра, зрители готовы на все, лишь бы попасть на сеанс. Эта кинокартина стала шестьдесят первой для Кэри Гранта, а также его двадцать шестой премьерой в «Радио-сити». Ему действительно уже пятьдесят девять лет от роду, однако притягательная сила этого выдающегося человека, возможно, последнего из подлинных дамских любимцев среди актеров, все продолжает нарастать, приближаясь к какому-то невероятному гребню золотого возраста. «Радио-сити» — это что-то вроде рейтинга Нильсена в отношении кинокартин. Этот кинозал просто огромный, и его посещает по меньшей мере столько же туристов со всей страны, сколько и нью-йоркцев. Первые двадцать пять новых фильмов с участием Гранта крутили там в общей сложности девяносто девять недель. Каждая очередная кинокартина, похоже, устанавливает новый рекорд. Так, например, демонстрировавшийся там до «Шарады» фильм «Блеск и изыск норки», с Дорис Дей, продержался десять недель, а общий доход от него составил 1 886 427 долларов.

Если хотите понять секрет подобного успеха, вспомните, как Кэри Грант «осчастливил» двух пожилых куколок в Эдвардианском зале отеля «Плаза». В эпоху тотального брандоизма и митчемизма киногероев Голливуд по умолчанию оставил Кэри Гранта в исключительном владении, образно говоря, некоей на удивление мощной организации. То есть — оставил его женщинам, для которых Кэри Грант является единственным образцом Сексуального Джентльмена во всем Голливуде. Кроме того, и для мужчин, и для женщин он, единственный во всем Голливуде, олицетворяет типаж, в котором Америка, подобно большей части всего Запада, все это время нуждалась, а именно: Романтического Буржуазного Героя.

Давайте вспомним, чем обычно пичкали телезрителя Голливуд вместе с интернациональной киноиндустрией со времен Второй мировой войны. Ключевым образом среди киногероев определенно являлся образ Марлона Брандо. Стоит лишь перечислить кинозвезд мужского пола за последние двадцать лет — Брандо, Рока Хадсона, Кёрка Дугласа, Джона Уэйна, Бёрта Ланкастера, Роберта Митчема, Виктора Мейчура, Уильяма Холдена, Фрэнка Синатру, — и вот уже перед вашим мысленным взором возникает фантастический монтаж летающих кулаков, гнутых зубов, скривленных губ, вздувающихся на шее вен, а также всевозможного бульканья. Нередко партнершей героя-любовника типа Брандо является некая скверно воспитанная девица, явно страдающая болезнью щитовидной железы, столь ярко изображенная Бриджит Бардо, Мерилин Монро, Джейн Мэнсфилд, Джиной Лоллобриджидой, а в последнее время также и Сью Лайонс и Тьюздей Уэлд. В результате подобных дуэтов началась эпоха демонстрации на киноэкране так называемого «любовного романа исцарапанных щек». Мужчина знакомится с женщиной. Она своими длинными ногтями царапает ему щеки. Он отвешивает ей оплеуху. Оба падают в бурные волны страсти.