Том Вулф - Конфетнораскрашенная апельсиннолепестковая обтекаемая малютка

Затем Рой опять возвращается к входной двери.

— Видели, как я его запарковал? — спрашивает он. — Теперь он занимает сразу два места. Именно это необходимо делать, когда у вас слишком много вакантных мест. Вам требуется их растягивать. Вам требуется перемещать эти машины туда-сюда, как будто вы на аккордеоне играете. Вы всегда можете засечь подобный расклад. На обычной улице все машины притиснуты друг к другу. А здесь они растянуты. Видите вот эти ключи? — Рой вытаскивает из кармана солидное кольцо с ключами. — Здесь имеется дубликат для каждого постоянного клиента. Без них вы просто не сможете всем этим делом управлять. Знаете, для парковки на другой стороне улицы мне около одиннадцати вечера приходится всю эту чертову уйму перемещать.

И он в очередной раз вздыхает.

— Но я вам еще кое-что расскажу. Вам требуется по-настоящему разбираться в людях. Когда парень несет своего ребенка к машине, будьте уверены, что он не собирается просто протянуть руку в салон и достать что-то из бардачка. Он уезжает. В этот самый момент вам следует стремглав бежать к своему козырю. И еще вы, наверное, заметили, что я заблокировал ту точку. Вы не можете выкатывать впереди кого-то, кто отъезжает, иначе один из этих проклятых «фольксвагенов»… черт, спросите любого портье, все они по-настоящему ненавидят эти «фольксвагены», — короче говоря, один из этих чертовых «фольксвагенов» непременно закатит туда, пока вы будете ушами хлопать.

Рой поправляет фуражку

— А вы заметили, как я там мухлевал с фуражкой? Это, если позволите, уже определенная тонкость. Если вы желаете отогнать пожилого чувака — в смысле, дедулю, — вы снимаете фуражку потому что пожилой чувак, он сразу засечет, что этот портье блефует, пытаясь согнать его с места, и он говорит себе: «Ну, этот клоун меня вокруг пальца не обведет. Я и не таких видывал, недаром мне уже девяносто семь лет стукнуло». Но что касается пацанов, то тут фуражку лучше надеть. Потому что пацан в машине, он, знаете ли, всегда чувствует себя малость виноватым, как будто он что-то такое натворил. Так что он видит фуражку и, даже хотя прекрасно понимает, что я не коп, он все равно как-то в себе неуверен, понимаете? Короче, он отваливает. Вы видели, как тот пацан отвалил? Вот что я имею в виду, когда говорю, что здесь приходится разбираться в людях.

Вскоре Рой заявил:

— Погодите минутку, я должен в гараж сходить.

Я тоже побрел в сторону гаража. Он находится всего в трех четвертях квартала. За место в нем жильцы многоквартирного дома платят семьдесят долларов в месяц, транзитники — два пятьдесят в день, и бизнес Роя должен стоить им порядка десяти тысяч в год. Им следовало бы в полный голос кричать о том, что их режут и убивают. Следуя за Роем дальше по кварталу, я слышу, как он орет у входа в гараж:

— Эй, Руди, у меня там три!

— Понятное дело, хозяин меня убьет, если только об этом проведает, — поясняет он мне чуть позже, — но эти парни в гараже… короче, мы вместе работаем. Предположим, у них тут битком набито, примерно как сегодня вечером, когда все прикатили кино смотреть. Тогда я говорю Руди: «У меня там три». Это значит, что я могу поставить три автомобиля там, где мои машины растянуты. В общем, такие дела. Какой-нибудь чувак подъезжает к гаражу. Не будь меня, Руди пришлось бы ему сказать: «У нас тут все забито». А так он берет машину этого чувака, а когда тот уходит, он передает ее мне. Я ее паркую, и мы делим полтора доллара. Все довольны и счастливы.

Тут Рой позволяет себе улыбнуться.

— Черт возьми, приходится как-то крутиться. У меня ведь жена и двое детишек в Квинсе. А знаете, сколько платят простому портье? Чистыми? Шестьдесят два с половиной бакса в неделю — вот сколько. Нет, я вас не дурачу — шестьдесят два доллара и пятьдесят центов. Ну и как на такие деньги жить? Практически каждый портье в Ист-Сайде занимается этим бизнесом. Он ведется от Шестидесятой улицы до Восемьдесят шестой и повсюду от Пятой авеню, местами до самой реки. В этом городе, друг мой, надо крутиться. Это Нью-Йорк.

Тут из многоквартирного здания выходит пожилой чувак в синем костюме в узкую белую полоску, с английской прической, пуговицами на манжетах, изящно стареющий в лучшей манере камвольной ткани, сопровождая трех пожилых «прекрасных дам», идущих рука об руку, лакированных, обрызганных духами, щеголяющих воротниками из лисьего меха.

— Рой, — говорит пожилой чувак, — не поймаете ли нам такси?

И Рой тут же своими зоркими глазами окидывает всю окружающую территорию, а затем выбегает на авеню и дует в свисток, громко подзывая таксистов. Буквально тут же он ловит машину и возвращается назад, стремительно передвигаясь рядом с автомобилем по самой середине улицы и заранее открывая дверцу для четырех пожилых клиентов.