Наталия Гуревич - Осенний Донжуан

- Не то чтобы лишена... Но раньше у всех она была одинаковая, а сейчас у каждой своя, причем женщина сама себе выбирает функцию. Ты вот, например, жена, которая зарабатывает. Катька – жена, которая уют создает. Галка – жена, которая воспитывает... Правила поломались. А наряду с изломавшейся функцией пропало и четкое понимание необходимости брака. Спросить у мужиков сегодня – зачем женишься? Девять из десяти пожмут плечами. Десятый скажет или “люблю-не могу, а ей замуж хочется”, или “чтобы было кому воды подать”.

- Ты свой опрос у пивной проводила, что ли? - вступился за мужиков Павел. - Найдется достаточно мужчин, умеющих развернуто объяснять свои поступки...

- Это ботаны с философией, - оборвала его Чуча. - Так за них никто замуж не идет, чего их слушать. Ну так вот. Когда пропала всем понятная функциональность и понимание причины, изменилось основание брака. Раньше женились, потому что в этом была суровая социальная необходимость. Сегодня единственным основанием брака утвердили любовь.

- Так прекрасное же основание! - воскликнула Алена.

- Прекрасное. Только... как бы это сказать... устаревшее.

- Ну ничего себе! Любовь ей устарела...

- Подожди выступать, слушай. Когда двести лет назад домостроевец любил жену по принципу “мое, никому не отдам, никуда не пущу” - это было нормально. Когда по этому же принципу пытаются любить сегодня – это абсурд.

- Кто же кого куда не пускает сегодня?

- Ален, не перебивай... Я плавно возвращаюсь к тому, с чего начала, к понятию измены... Два взрослых человека, непонятно, зачем, но по обоюдному согласию, живут вместе. Они ведут равноценную социальную жизнь. Они по собственному усмотрению формируют круг общения – и очень часто эти круги между собой даже не пересекаются. Каждый из двоих самодостаточен. Они свободны прекратить брак, когда им вздумается, и прекращение брака по большому счету не скажется на их нормальном функционировании в этой жизни. Женщина не умрет с голода. Мужчина не станет заламывать руки, глядя, как хозяйство приходит в запустение. И если они абсолютно свободны в обязательствах друг перед другом; если эти обязательства – не всеобщий непреложный закон, а выработаны персонально этими людьми для себя, и каждый сам решает, кто кому чего должен и вообще должен ли, - почему они так же свободно не могут располагать собственными гениталиями? Какая может быть “измена” в сложившихся условиях? Что это такое? Да сегодня вообще не должно быть такого понятия! Но оно остается, потому что любовь остается ветхозаветной.

- И что же ты предлагаешь в этих изменившихся условиях? - спросил Глеб.

- Да, каков исход? - подхватил Павел в надежде, что Чуча спутается.

Но Чуча шпарила, как по писаному:

- Чувства необходимо приводить в соответствие с современными убеждениями. Все убеждены, что свободу человека надо всячески ценить. Каждый имеет право, и все такое. Но предположим, муж получил сексуальное удовольствие не с тобой – так ты же будешь орать “измена!”. Будешь устраивать сцены и пытаться сделать из тигра кролика. Но что характерно: в глубине души ты не будешь чувствовать своей правоты. Именно потому, что ты ведь знаешь: человек рожден свободным, а ты в данном случае хочешь лишить его элементарного права - права решать, с кем ему иметь секс, а с кем не иметь. То есть с одной стороны, ты знаешь: он имеет право, поскольку свободный человек. С другой стороны, чувствуешь: он не имеет права, так как ты его любишь. Вот и противоречие. И если разум и чувство не привести к общему знаменателю, с браком будет покончено.

- По-твоему, свобода – это когда можно бросаться на все, что движется? - тихо спросила Алена.

- Свобода – это осознанная необходимость. Если ты осознаешь, что тебе совершенно необходимо бросаться на все подвижное – да, это свобода.

- Так и холокост можно оправдать, - заметил Павел. - Если...

- Да погоди ты с холокостом! - отмахнулась Алена. - Свобода – не единственная категория в наборе ценностей. Если я знаю, что любимому человеку неприятна будет моя половая отвязность, я ее придержу.

- Это всего лишь способ выживания в условиях противоречия чувств и убеждений.

- Почему же? Это именно приведение к общему знаменателю, как ты хотела. Ведь я действую по убеждению, родившемуся из чувства. Свои поступки я соотношу со своей любовью.

- Ты ограничиваешь себя.

- Да чем же?! Тем, что не поддаюсь сиюминутному желанию?

- Ты ограничиваешь себя в расчете, что твой любимый так же будет ограничивать себя. А не для того, чтобы доставить ему удовольствие. Потому что любовь не понимается иначе как собственничанье. Вот если бы об удачном сексе, случившемся у тебя с прекрасным незнакомцем или с давним хорошим знакомым – неважно, - ты могла бы рассказать мужу так же свободно, как о каком-нибудь другом приятном событии дня, а муж послушал и порадовался бы за тебя, вот тогда бы ваша свобода заключалась бы не в ограничении, а в расширении своих границ. И тогда не пришлось бы укладывать в сознании свободу как необходимость. А была бы просто свобода.