Борис Пугачев - Школа обмана

Смущало Родика лишь то, что он спал достаточно чувствительно. Боря же ночью часто разговаривал сам с собой и издавал много других звуков, будящих Родика, особенно в предрассветные часы. Проснувшись, он обычно долго не мог заснуть. Ему начинало казаться, что из-за москитной сетки усиливается духота, но откинуть ее не решался. Он мучился, вертелся, а утром на руках и ногах обнаруживал рисунок, повторяющий тот, что был выткан на москитной сетке. Сначала он удивлялся, но вскоре понял: комары умудрялись искусать его, когда он, ворочаясь, прислонялся к сетке.

Однако эти страдания продлились недолго. Спустя несколько дней после отъезда Лены Боря, не способный существовать без женщины, стал с вечера исчезать, а появлялся только утром. Родик, привыкший контролировать ситуацию и опасающийся за Борину жизнь и здоровье, попытался прекратить его похождения. Произошел тяжелый разговор. Боря смирился, но вместе с этим у него появились чудачества, мешающие работе. Пришлось подключить мистера Мбаго и найти безопасный, по мнению танзанийцев, вариант. Боря же после этого вообще практически перестал ночевать в гостинице.

Родик, втайне завидуя ему, не упускал случая подшутить. Он мог утром не открывать Боре дверь, требуя предъявить справку об отсутствии венерических болезней, во время еды прыскал на него виски, а, выпивая, выдыхал в его сторону со словами: «дезинфекция тонким слоем». Изобретательность Родика в этой части не имела границ. Боря молча терпел, что еще больше распаляло Родика. Эти шутки, впрочем, были небезосновательны — в Танзании, по официальным данным, свыше половины населения имело венерические заболевания.

Именно этот факт, помноженный на врожденную брезгливость, удерживал Родика от того, чтобы последовать примеру Бори. Хотя он часто вспоминал дни, проведенные в венесуэльском публичном доме, а живой подарок мистера Мбаго, сделанный при первом посещении Танзании, будоражил воображение…

Все развивалось по плану. Переработка кардамона шла практически «с колес». Склад сырья был минимальным. За две недели удалось изготовить более двадцати тонн, что поражало всех без исключения танзанийцев — от рабочих, занятых на сортировке и упаковке, до руководителей бригад и африканских коллег. Информация о таком масштабном производстве быстро распространялась по стране. Появилось несколько заметок сперва в местной прессе, а потом и в газетах, издаваемых в Дар-эс-Саламе. Производство начали посещать различные люди, задающие самые неожиданные вопросы. Требовалось срочно сертифицировать производство и продукцию. Проблема сертификации кардамона волновала всех, и Родик, посоветовавшись с Борей, занялся отбором образцов, подойдя к этому как грамотный физик, знающий теорию погрешностей. Такая работа заняла почти неделю, и в первых числах февраля Родик и мистер Мбаго подписали соответствующий акт и опечатали две одинаковые коробки с образцами, одна из которых должна была отправиться в Лондон, а другая — в Москву.

В Лондон планировал лететь мистер Луспа — единственный из сотрудников и учредителей «РУСТАНа», имеющий многократную английскую визу и, по его словам, массу связей в различных организациях Англии. По заверениям мистера Луспа, работы по сертификации должны были пройти в его присутствии и максимум за неделю. Он планировал лететь сразу после получения факсового подтверждения оплаты сертификационных работ.

В Москву коробку любезно согласился переслать посол по своим дипломатическим каналам, минуя таможенные и санэпидемиологические формальности. Вообще посол живо интересовался ходом работ и даже один раз лично приехал на производство. Выглядел он теперь совсем по-другому, став послом России и, вероятно, получив какие-то денежные средства и поддержку. Поэтому его чрезвычайно волновало, что на всех документах фигурирует название «танзанийско-советское предприятие». Он настоятельно рекомендовал сменить название на «танзанийско-российское». При этом с каким-то раболепским придыханием хвалил Ельцина и великого экономиста Гайдара, газетно комментируя их действия.

Родик дипломатично со всем соглашался, хотя все время порывался спросить чиновника об обещанном обмене валюты и его партийной принадлежности.

Подготовка экспедиции Сировича шла полным ходом и близилась к завершению. С оборудованием проблем не было. Задерживала только теоретическая работа, которую проводил Игорь Николаевич в Дар-эс-Саламе. Родик периодически связывался с ним по телефону. Однако эти короткие разговоры не устраивали Игоря Николаевича, и он передавал через мистера Мбаго, курсирующего между Тангой и Дар-эс-Саламом, небольшие письма. Родику было приятно получать эти письма. Он давно сам не писал, и ему не писали. Кроме того, переписка давала возможность составить стройную картину проводимой работы, которую Родик должен был контролировать, и он просто подшивал их в отчетную документацию. Письма всегда начинались словами «Дорогие друзья», которые Игорь Николаевич почему-то писал по-английски.