Борис Пугачев - Школа обмана

— Извините. Я же осваиваю новую специальность, вынужден так говорить, — несколько смутившись, пояснил Алексей. — Буду фильтровать базар.

— Ну опять. У вас это как-то неестественно получается. Думаю, ваши подельники от такого избытка сленга тоже не в восторге. Я общался с матерыми бандитами. Они не хуже профессоров разговаривают, хотя где-то на зоне, может, и ведут себя иначе. Кроме того, я половины сказанного вами не понимаю.

— Постараюсь… Взяли мы вашего болгарина. Привезли сюда, а что дальше ему предъявлять, толком не знаем. Он от всего отказывается, а мы ситуацией до конца не владеем.

— Ясно. Вы его похитили. Это уголовщина, завтра в милицию кто-то заявит. Вы хотите, чтобы я стал соучастником? Вы его били?

— Слегка. Когда брали, дали по голове.

— Ужас. Он хоть понимает, из-за чего все происходит?

— Мы объяснили.

— И что?

— Говорю же, пур… Врет, что ни за что не отвечает. Утверждает, что ему как говорили, так он и делал. В общем, стандарт.

— Странно. Договор подписывал он. Хотя полномочия его мы не проверяли, но зачем им было делать подлог? Хотя… А вдруг это какая-нибудь игра спецслужб? Я уже попадал в нечто подобное. Надо было поговорить как-то иначе…

— Как? Они же на стрелку не приехали.

— Не знаю, но не так.

— Не волнуйтесь, никуда он не заявит. Не он первый, не он последний. У него сейчас очко играет. Да и как он докажет? Менты у него заяву не возьмут, проходили уже.

— Где вас искать — он не знает, а меня найдет легко. Надо так, чтобы он меня не видел.

— Не думаю. Он понимает, откуда ноги растут. Если, как вы опасаетесь, заяву напишет, то через вас и нас на раз найдут. Дело уже сделано, мы в завязке.

— Ладно. Чему быть — того не миновать. Только одно условие: бить вы его больше не будете.

— Заметано. Пойдемте в хату.

Внутри дом выглядел запущенным. Подслеповатые, давно не мытые окна создавали полумрак, кое-где нарушаемый тусклым светом обсиженных мухами лампочек, вкрученных в обломанные, без абажуров, пластмассовые патроны. Грязные полы из нешпунтованных досок давно рассохлись, между бревнами неопрятными лохмами торчала пакля, потолок провис желто-белыми вспучинами. Запах сырости и гниения дополнял дискомфорт.

В комнате с облупившейся русской печкой за покрытым масляными пятнами и заваленным всякой всячиной столом сидел, поддерживая голову руками, мужчина. Родик не сразу узнал его, поскольку никогда не видел без фуражки. На всех совещаниях он был в военном черном френче с какими-то знаками отличия на рукавах и в похожей на морскую фуражке, которую не снимал. Сейчас, в обычном сером костюме, с заметной лысиной, он очень походил на президента СССР — с той лишь разницей, что красное пятно на голове не было врожденным уродством, а явилось, вероятно, следствием приезда в этот дом.

— Родион Иванович, — подняв голову, произнес мужчина то ли с сожалением, то ли с надеждой.

Родику стало не по себе. Им овладела растерянность, он не знал с чего начать. Более того, он никак не мог вспомнить имени болгарина, хотя уже при первых переговорах уточнял, как его правильно называть, а потом вписывал его данные в контракт.

— Мы вас в четверг ждали. Если были какие-то причины не приехать, то хоть бы позвонили, — больше для того, чтобы начать разговор, сказал Родик, не глядя на собеседника.

Тот промолчал.

— Вы нашу претензию получили? — спросил Родик, почувствовав, что уверенность к нему возвращается и он уже может смотреть ему прямо в глаза.

Вероятно, болгарин почувствовал это и ответил:

— Получили…

— Каковы ваши действия? Бежать? Прятаться? А на то, что мы из-за вас несем финансовые и моральные потери, вам наплевать? Думаете, другая страна и можно делать все, что вздумается? — распаляясь и не требуя ответов, сыпал вопросами Родик. — Пусть другие отвечают? Считаете, потрепались на тридцать миллионов долларов и разошлись? Не выйдет! Вам придется отвечать. Только вам!

— Я лишь исполнитель! Я был уверен, что контракт реален. С моей стороны никакого обмана не было.

— Я не об обмане. Я о компенсации издержек. Деньги надо платить. Платить еще вчера. Долг растет. Да и наш ущерб тоже. Противогазы лежат на складах железной дороги. Куда, по-вашему, нам их девать? Кто все оплатит?

— Есть же и другие покупатели.

— Мы из-за вас всем отказали. Нам показалось, что вы солидные люди. Все же работники посольства за вас ручались, да и не простые работники. В общем, так… Сумма вам известна. Либо сегодня вы ее начнете выплачивать, пусть частями, в течение десяти дней, либо… Либо я ничем не смогу помочь вам в той ситуации, в которой вы находитесь.