Борис Пугачев - Школа обмана

«Поваляться, почитать, посмотреть телевизор? — подумал Родик, испытывая какое-то внутреннее беспокойство, и сам себе возразил: — Не стоит. Вообще хандра одолеет. С таким настроением хорошо бы с друзьями детства пообщаться. Однако Ленка на даче, а Пашка продал квартиру, машину и до отъезда в Австралию уехал к родителям жены в Краснодарский край. Саша с женой и дочкой на даче. Да и встречаться с ним стало не интересно. Не надо было брать его в компаньоны. Несмотря на все усилия, длительная ссора не прошла бесследно. Нет-нет да и выплывают тени прошлого, особенно в присутствии жены. Света, похоже, ничего не забыла, только глубоко спрятала свои эмоции, но в любой момент готова снова все разрушить. Кажется, она опять чувствует в нем опасность, но, будучи меркантильной, не идет, как раньше, в атаку, хотя инстинктивно, вероятно, подстрекает Сашу. Он то ли поэтому, то ли еще из-за чего все время переводит разговоры на производственные темы. В общем, другом его уже не назовешь. Если бы ту давнюю ссору перенести в настоящее, то расставание прошло бы без сожаления и тем более без переживаний. Треснувшую чашку не склеишь…»

Родик встал и пошел на кухню. Хотелось пить. И тут он вспомнил о приглашении командира воинской части в Ватутинках, где договорился покупать «КрАЗы» и «Уралы», поступающие из бывших социалистических стран в результате расформирования войск Варшавского договора. Приглашение имело, вероятно, двойную цель: познакомиться ближе и обсудить откаты. Договорились еще на прошлой неделе на сегодня с условием, что Родик сделает контрольный звонок в субботу. Он же из-за произошедшего сыр-бора совершенно забыл об этом. Такое с ним случилось впервые. Обязательность, по его мнению, являлась одним из основных элементов порядочности, и он в сердцах, налив из-под крана воду в чашку и жадно отхлебнув, сказал себе:

— Вот, чертовщина какая! Голова алкашная! Надо срочно позвонить. Может, он ждет. Найду предлог и откажусь, но хотя бы извинюсь.

Порывшись в портфеле, Родик нашел записную книжку и набрал номер телефона.

— Виктор Григорьевич, доброе утро! Простите, что вчера не позвонил, замотался…

— Родион Иванович, рад вас слышать! Жду вас. Баню мои бойцы приготовили. Шашлычок маринуется. Не приедете — обижусь.

— Да я вот только проснулся. Надо еще в офис заехать. Мы ведь не точно договорились…

— Сегодня воскресенье, какая у вас, гражданских, работа? Отказов не принимаю. Жду вас к двенадцати ноль-ноль.

— Не успею. До вас ехать часа полтора…

— Хорошо. В тринадцать ноль-ноль.

— Приеду без опоздания. Что захватить?

— Ничего не надо. Приезжайте в часть. Встречу вас у КПП, но если разминемся, то я предупрежу и вас проводят.

— Буду к часу плюс-минус пятнадцать минут. Вы не возражаете, если со мной приедет мой заместитель? Я хотел бы вас познакомить.

— Отлично! Жду вас и вашего зама в тринадцать ноль-ноль.

Родик разъединил линию и тут же набрал домашний номер Михаила Абрамовича.

— Миша, сегодняшняя встреча в офисе отменяется. Нам надо ехать в Ватутинки. Я просто замотался и забыл тебе об этом сказать. Там нужно быть в час. Подъезжай ко мне в половине двенадцатого.

— Мы во сколько вернемся, а то что-то мама приболела?

— Там пьянка намечается. Постараемся долго не засиживаться, но кто знает… Не мое это дело, но тебе уже давно нужно жениться. Галине Моисеевне тяжело за тобой ухаживать, а тебе за ней. Что вы с Инной живете на разных квартирах? У нее дочка уже взрослая. Пусть ей квартиру оставит и переселяется к тебе.

— Она не хочет. Да и с мамой они плохо ладят, ты же знаешь.

— Да… Разбирайся, скоро придется по командировкам много ездить. Может, домработницу поискать?

— Мама не любит чужих людей в доме. Как-нибудь обойдемся. В половине двенадцатого буду около твоего подъезда. Подниматься не стану, сам спускайся.

— Договорились. Встречаемся около машины, она стоит на обычном месте, увидишь.

Виктор Григорьевич в сопровождении прапорщика ожидал их на КПП.

Этот низкорослый, во всех местах болезненно полный мужчина примерно сорока лет никак не ассоциировался с военной профессией. Возможно, по этой причине он, как и при их первой встрече, в отличие от своих подчиненных, был в расхлестанной гражданской одежде. Представить такую изобилующую огромными выпуклостями фигуру в военной форме Родик затруднялся, хотя очевидно, что командир части и полковник должен был ее периодически носить. Некоторое время воображение Родика безрезультатно пыталось примерить на Виктора Григорьевича мундир, одновременно с тем он рассматривал лицо с тройным подбородком, обвисшими щеками, печальными с хитринкой глазами и мясистым крючковатым носом, которое тоже мало соответствовало облику советского офицера. Еще в момент знакомства Родик подумал, что перед ним — собственной персоной фельдкурат Отто Кац из романа Гашека после двадцати лет обжорства и пьянства. Появись необходимость в таком портрете — и знаменитый иллюстратор Иозеф Лада был бы не нужен, достаточно фото Виктора Григорьевича.