Борис Пугачев - Школа обмана

— Я сказал, чтобы были после обеда. Сейчас, наверное, появятся. Их в офис охранник без моего разрешения не пускает. Кстати, они вооружены.

— Салаги. Не на стрелку же они ездят… Пугали тебя, что ли? Может, вообще фраера?

— Про стрелку они чего-то говорили…

— Родион Иванович, — приоткрыв дверь, обратился охранник. — Там просятся эти, которых вы велели не пускать. Говорят, договорились.

— Пусть заходят.

— Представь меня как спонсора и под любым предлогом уходи, — сказал Мур. С лица его сошла доброжелательная маска, глаза стали холодными и, как показалось Родику, пожелтели, шрам над бровью побагровел. Он провел ладонью по седому ежику волос и развалился с хозяйским видом в Родиковом кресле, предварительно попросив его пересесть.

Бандиты ввалились гурьбой. Главарь бросил беглый взгляд на Мура и спросил Родика:

— Как наш вопрос? Получается?

— Вопрос, как я вам говорил в субботу, сложный. Вот наш спонсор, за ним последнее слово. Я пойду за своим замом.

Родик вышел в коридор. Постоял несколько минут и подозвал охранника.

— Я буду в кабинете Михаила Абрамовича. Постойте здесь. Как только меня начнет искать высокий мужчина, с которым я общался последний час, позовите.

— Есть, — отозвался охранник, встав около двери.

Родик зашел в кабинет Миши. Устало устроился на стуле. Они обсудили перипетии последних дней.

— Получается, что у нас теперь есть свой человек в криминале? — спросил Михаил Абрамович.

— Знаешь, я не уверен. Свой среди чужих, чужой среди своих. Он так ловко опросил меня по всей нашей работе… Я его боюсь не меньше, чем этих молодых. Даже, может быть, больше. Он волк. Правда, волк, который в детстве воспитывал Маугли, но Маугли в сказке стал волком, а я — в их терминологии — барыгой, ничтожной личностью, дойной коровой. Волк воспитал дойную корову и пока ее не загрыз, но против природы не попрешь…

— Да, у них свои законы. Я с тобой, Родик, во всем согласен. К сожалению, лучшего решения не найдено, придется с этим жить. Интересно, какую сумму с нас попросят?

— Скоро узнаем. Хотя, может быть, сегодня все не решится. Вскипяти-ка чайку. Что-то жрать хочется — у тебя ничего нет?

— Печенье.

— Давай. Хотя это не моя пища, но съем.

Не успели они допить чай, как появился охранник. Не дослушав его, они устремились в коридор.

Войдя к себе в кабинет, Родик удивился, не увидев молодых бандитов.

— Мы все перетерли, — ответил на его немой вопрос Мур. — Вы их больше не увидите. С их старшим я потом еще встречусь. Кстати, ребята вполне серьезные. Ты, Пончик, вовремя засуетился. Могло все кончиться иначе.

— Спасибо. Что дальше? — спросил Родик.

— Дальше будем думать и договариваться. Есть у меня одна бригада из бывших футболистов. Перетрем, подумаем. На сегодня хватит. Я у тебя засиделся, дела… Позвоню.

— Спасибо. Будем ждать звонка.

— Не благодари, это работа. Хотя личное тоже есть. Я был рад тебя видеть. Не дергайся. Кстати, это твой партнер? Чего не познакомил?

— Совсем зарапортовался. Извини… Знакомьтесь. Михаил Абрамович и… Слушай… Как тебя представить?

— Что, имя мое забыл?

— Николай… э… э…

— Не тужься… Петрович.

— Михаил Абрамович. Николай Петрович, прошу любить и жаловать, — патетически, чтобы скрыть смущение, поправился Родик. — Михаил Абрамович — мой заместитель. Я ему во всем доверяю. Есть у нас еще руководители подразделений. Одного из них ты должен помнить, это мой друг детства — Саша. Он жил в соседнем доме и часто у нас бывал.

— Такой кудрявый еврейчик?

Воцарилась напряженная тишина.

— Да не антисемит я! Это так, вырвалось. Я к евреям хорошо отношусь. Твоя мама, Пончик, тоже была еврейкой, а какой прекрасный человек! Я ее очень любил…

— Кстати, и другой руководитель у нас — Юрий Исаакович Розенблат — тоже еврей. Одна Серафима, может быть, русская, — еще не оправившись, съязвил Родик. — Кстати, и два подлеца, которые меня обманули, — евреи. Я очень интернационален. Это тебе, Николай Петрович, надо запомнить.

— Ладно, ладно… Забыли. На звонках, — скороговоркой произнес Мур и удалился.

— Ты чего завелся? Нашел время и место, — с испугом в голосе спросил Михаил Абрамович.

— Да не завелся я. Просто хотел немного поставить его на место, а то он, похоже, решил, что стал главным. Пусть думает в будущем…

Кто за чем пойдет, то и найдет.