Борис Пугачев - Школа обмана

— Не знаю. Завод-то серьезный.

— Наши евреи все уже давно в Израиле. Звони туда, а мы даже тазики для белья выпустить не можем. Полиэтилена нет, оснастку сделать некому.

— Ты думаешь, что это была шутка? А мне кажется, что это реалии. Ведь действительно специалисты поразъехались. Может, Лев Маркович не так уж и чудит? Я читал, капельное орошение — вещь перспективная. Кстати, отечественная разработка. Это сложная математическая проблема.

— Не смеши. Израильтяне сами с усами. Их комиссар — математик, доктор наук. Да и вокруг него… А у нас где внедрять? В Таджикистане? Там надо не землю орошать, а головы. Кстати, хочешь, поехали со мной? Старик будет рад с тобой пообщаться.

— С удовольствием бы, но мама просила кое-что в аптеке купить, и Инка обещала к обеду приехать.

— Они с Галиной Моисеевной наконец сдружились?

— Что ты, еще хуже! Мама всегда была тяжелым человеком, а сейчас… Инну она видеть не может. Даже из комнаты не выходит, когда та приезжает.

— Да-а-а. Сочувствую, но мать есть мать. Я много отдал бы, чтобы моя со мной была. Все, заговорились. Поехал я.

— Езжай, у меня еще кое-какие дела есть. До понедельника.

Лев Маркович сидел в своем прокуренном кабинете с сигаретой в руке и, подслеповато щурясь, колдовал над усыпанной сигаретным пеплом шахматной доской.

— Добрый день, Лев Маркович. Вы сейчас пальцы себе обожжете, — приветствовал Родик. — Тут топор можно вешать. Хоть окно откройте.

— Родион, как я рад вас видеть! Не ворчите, вы еще молодой человек, а ругаете меня хуже Ироиды. Эта сварливая старуха мне окно открывать не разрешает. Боится, что простужусь. Курить запрещает, но я курю. Вы, верно, голодны. Ироида! Надо Родиона покормить обедом. Слышишь?

— А то я не знаю! — раздался из кухни голос Ироиды Захаровны. — Уже готовлю… Командир нашелся.

— Как ваши очаровательные девушки поживают? Почему они не приехали?

— Они навещают тещу в Дмитрове.

— У-у-у… Пока эта сварливая женщина готовит, давайте партийку в шахматы сгоняем?

— Мой уровень вы знаете. Вам будет неинтересно.

— Вы ошибаетесь. Шахматы — это игра. Можно знать правила, можно изучить комбинации, но от этого игра не перестает быть игрой. Доставьте старику удовольствие, а то в бизнес вы меня не берете, девушки меня уже не любят, к выпивке я никогда пристрастия не имел… Что старику осталось?

— Не прибедняйтесь. Вы старик еще о-го-го. Михаил Абрамович вам большой привет передавал. Он вашей активностью восхищается. Я тоже.

— Да-да. Ну расставляйте. Я буду черными, коль уж считаете, что я гроссмейстер.

Тонуть — так в море, а не в поганой луже.

Кооперативные, как их прозвали, кафе плодились по всей Москве в огромном количестве, занимая закутки первых этажей старых зданий. Помещения эти, как правило, были плохо приспособлены для общепита — раньше в них размещались мелкие конторки разного назначения, которые в перестройку практически перестали функционировать, но не были официально закрыты, и помещения продолжали числиться за ними. Директора конторок охотно отдавали их в аренду, получая основную часть арендной платы черным налом. Государственные организации, призванные проверять целевое использование помещений и их пригодность для той или иной коммерческой деятельности, тоже имели директоров, желающих обогатиться. Арендаторы, активно развивая в директорах воровские навыки и понимая, что помещения чужие и временные, сильно не тратясь, приспосабливали их для удовлетворения растущих потребностей граждан. Среди таких заведений все больше становилось кафе, не блещущих дизайном, но достаточно чистых и дешевых. Кормили и поили в них лучше, чем даже в некоторых государственных ресторанах, а обслуживать старались на достойном уровне. Это нравилось гражданам, и они с удовольствием ходили туда, если, конечно, что-то случайно оставалось от их мизерной зарплаты. Вероятно, остатков зарплаты было не так много, и в кооперативных кафе толкучки не наблюдалось. Именно поэтому Родик в последнее время для конфиденциальных переговоров стал использовать подобные заведения, находящиеся недалеко от дома или работы.

Кафе, в котором Родик назначил встречу с Серафиминым генералом (как он про себя его называл), было как раз таким. Немного казематистым, с маленькими подслеповатыми окошками и облупившимися рамами, небрежно подкрашенными в непривычный розовый цвет. В углу этого помещения высилась самодельная барная стойка из крашенного в тот же розовый цвет ДСП с горкой, уставленной красивыми бутылками, содержимое которых вызывало у Родика массу скептических комментариев. Родика здесь хорошо знали и сразу принесли банку пива и маленькую тарелочку с маслинами.