Ник Хорнби - Смешная девчонка

– В этом клубе половина членов – юристы, которые носом землю роют, чтобы прихлопнуть мое издательство, – сказал он. – Только им невдомек, что я – это я.

Последнее высказывание внушало Биллу некоторые сомнения. Фактически не зная Брауна, он заметил, что тот не страдает излишней осмотрительностью. Говорил он громче всех, да еще вворачивал оскорбительные для слуха словечки, так что, скажем, анекдоты про содомитов и молодого католического священника разносились в отрывках по всему ресторанному залу.

– Книга у тебя получилась бесподобная, – сказал Браун, продегустировав и одобрив кларет. – Откуда ты такой взялся? Почему я о тебе не слышал? Чем ты занимаешься?

– Пишу сценарии, – ответил Билл.

– Милое дело. Известные?

– В основном для телевидения. Вы смотрели «Барбару (и Джима)»?

– Боже упаси, – ответил Браун. – Делать мне больше нечего. А ты почему интересуешься?

Билл занервничал. Ему казалось, что своей предыдущей репликой он как раз и ответил на вопрос издателя, но тот, очевидно, не понял.

– Ну, я как бы этим и занимаюсь.

– Чем?

– Сочиняю «Барбару (и Джима)».

– Полагаю, тебе доверяют только Джима, – пророкотал Браун и захохотал над своей шуткой.

Билл изобразил улыбку. Его покоробило, что тема сексуальных предпочтений возникла в профессиональной беседе. Во всех ситуациях, связанных с работой, он привык избегать подобных вопросов и привык считать, что так и надо.

– И как – справляешься?

– Справляюсь, – ответил Билл. – Это очень популярный ситком.

– Его смотрят?

– Да.

– Большая аудитория?

– Большая.

– Сколько человек?

– В последнее время рейтинги немного снизились.

Хотя пресса не скупилась на лестные анонсы нынешнего сезона, число зрителей уменьшалось от раза к разу. Британская публика, очевидно, не сумела оценить комический потенциал семейных раздоров, а некоторые респонденты, опрошенные специалистами Отдела социологических исследований аудитории, высказали серьезную озабоченность судьбой малыша Тимми.

– Я просто хочу понять, что для тебя значит «популярный», – объяснил Браун.

– Как сказать. На пике славы у нас было восемнадцать миллионов зрителей. Сейчас – тринадцать.

Браун уставился на Билла и опять хохотнул.

– А тебе известно, что у нас в стране народу всего пятьдесят миллионов?

– Известно.

– И что… Ты серьезно говоришь?

– Вполне.

– Боже правый. Тебе что-нибудь говорит такое имя: Жан-Франсуа Дюран?

– Конечно. «Усы питона».

– Читал?

– И даже купил.

– Рецензии – блеск: «Лучшая европейская книга нынешнего года», по мнению литературного приложения к «Таймс», в «Лисенер» интервью с автором дали – а продано семь тысяч двести двадцать девять экземпляров. Если сегодня утром еще один кому-нибудь не втюхали, для ровного счета.

– Понял.

Билл понимал, что издательский бизнес и телевидение – это разные вещи. Но ему никогда не приходило в голову, что книгоиздательское дело – столь редконаселенная территория, прямо как Австралия.

– А твой роман мы еще лучше раскрутим, – продолжил Браун. – У нас будет succès de scandale [2]. Ты под своим именем хочешь издаваться?

– Конечно.

Это была его книга. Он хотел увидеть на обложке свое имя.

– А ты к этому готов? В плане Би‑би‑си, своих родных и прочего?

– Я проведу небольшую подготовительную работу.

– Надеюсь, к тому времени, как выйдет твоя книга, мы сможем кадрить кого угодно, не рискуя угодить за решетку.

В парламенте наконец-то приняли к рассмотрению новый законопроект о преступлениях, совершаемых на сексуальной почве; ожидалось внесение изменений в существующее законодательство, а в конечном счете – избавление гомосексуалистов от постоянного страха перед тюремным заключением. Видный член палаты общин Рой Дженкинс заявил, что «страдающие этим недугом всю жизнь несут на себе тяжкое бремя стыда». Билл понадеялся, что это просто неудачное выражение, но ни ему, ни его друзьям легче не стало.

– Когда можно рассчитывать на публикацию?

– В самое ближайшее время. Сейчас удобный момент.

От облегчения на Билла вдруг накатила слабость. Ему до смерти надоело угождать восемнадцати миллионам чужих людей. Он хотел говорить с семью тысячами своих.

Подготовительную работу он начал уже следующим утром, когда Софи пришла на репетицию, явно что-то задумав.

– Ты сегодня вечером не занят? – спросила она во время первого перерыва на чай.

– Смотря какие будут предложения.