Марк Дюген - Дорога великанов

Я оторвал взгляд от залитых светом вершин и увидел машину, которая медленно ехала в мою сторону. Она подпрыгнула на колдобине и остановилась в облаке пыли. Появились двое. Я узнал Дигана по его большой квадратной голове. Второго полицейского тоже узнал. Он был немного выше Дигана, очень коротко стриженый блондин, с таким набором нервных тиков, какой врачам и не снился. В полицию Санта-Круса его приняли недавно.

Я вышел из «Мустанга» и, высоко подняв голову, отправился навстречу представителям закона. Я чувствовал себя не таким изнуренным, как накануне, и мой уверенный шаг немного испугал блондина: он тут же схватился за револьвер. Мы словно играли в вестерне. Я поднял руки, показав, что у меня нет оружия, и начал разговор не лучшим образом.

– Думаете, я вас вызвал, чтобы прикончить? – Глядя на Дигана, я продолжил: – Теперь в полицию принимают кого попало.

На Дигана было жалко смотреть. Его лицо исказилось, словно он возвращался с похорон. Мы молчали, пока Картер, новенький, закуривал сигарету и осведомлялся, моя ли машина. Я ответил, что машина угнана и что в салоне нет ничего, кроме девятимиллиметрового револьвера, который теперь понадобится.

– Понадобится зачем? – полюбопытствовал блондин, выпуская сигаретный дым через нос, как дракон.

Я ничего не ответил. Диган смотрел на меня разочарованно, с глубокой печалью. Блондин отправился за моей пушкой. Мы остались вдвоем. Я сказал:

– В горах сейчас холодно.

Поскольку Диган не отвечал, я прибавил:

– Вам, наверное, надо обратиться в полицию Орегона.

Диган заговорил не своим голосом:

– Калифорния недалеко. Скажем, что задержали тебя там.

Я покачал головой.

– Нет, господин Диган, вам нужна полиция штата.

– Зачем, Эл?

Никогда в жизни я не видел его таким усталым.

– Не могу вам сказать, но я вас отвезу.

Блондин возвращался походкой наемного убийцы, и я прошептал:

– Простите меня, господин Диган, я хотел пустить себе пулю в лоб. Я удержался, чтобы всё вам объяснить, чтобы не оставить вас так… Но вас всё это может поставить в неловкое положение.

Он посмотрел на меня с любопытством. Я повернулся спиной к Картеру и проговорил еще тише:

– Я должен вам кое-что показать, но я предпочел бы, чтобы мы отправились только вдвоем. После вы решите, что делать дальше. Уверяю, это в ваших интересах.

Я повернулся к блондину:

– Мне надо кое-что показать капитану, но один на один.

Картер вытянул шею и обратил к Дигану вопросительный взгляд. Отсутствие интеллекта блондин компенсировал дисциплинированностью. Диган задумался, потом сказал:

– Хорошо, Картер, оставайтесь здесь.

Затем, глядя на меня:

– Сколько времени это займет?

– Всё утро.

Обращаясь к Картеру, я произнес:

– Если вам понадобится «Мустанг» – вот ключи.

Мы отправились незамедлительно. Диган не мог подобрать слова, чтобы начать разговор. На перекрестке мы свернули на юг, в горы. Я открыл окно и вдохнул аромат влажных хвойных деревьев. Узкая дорога петляла. Ели и сосны стояли, как войско. В лесу было темно, а над вершинами царствовало голубое небо. Вскоре мы оказались на головокружительной высоте. Диган молчал – я тоже. Наконец я заговорил:

– Вы посмотрели мое криминальное досье?

Он кивнул.

– Там ничего нет. Комиссия психиатров признала меня абсолютно нормальным. Но в шестьдесят третьем году я убил бабушку с дедушкой. Это произошло в день убийства Кеннеди. Пять лет я провел в психиатрической лечебнице. Меня признали невменяемым. Я это отрицал. Ответственность – глобальный вопрос бытия. Кто ответствен, а кто нет? Человечество в целом может не быть ответственным, но я целиком и полностью ощущаю свою ответственность.

Диган повернулся ко мне.

– Почему ты убил мать, Эл?

– У меня не было выбора. Только так я мог выжить. Если бы я убил ее в шестьдесят третьем, я прожил бы нормальную жизнь. Я злюсь на себя за то, что не осмелился раньше. Я выпал из ее чрева, как ящик из грузовика, и тем не менее она была моей матерью. Чтобы принять верное решение, нужно время.

– А ее подруга?

– Она мне не нравилась. Но она не в счет. Она была алкоголичкой и вряд ли прожила бы долго. Я оказал ей услугу.

Диган резко затормозил, вне себя от услышанного.

– Эл, ты ненормальный!

И повысив голос:

– Ты хоть понимаешь, что ты сделал? Ты убил и обезглавил свою мать!

– Еще я ее изнасиловал.

Я думал, его вырвет. Чтобы до этого не дошло, я быстро продолжил говорить: