Роже Вайян - Избранное

Он стоял перед ней, смущенный, неловкий.

— Я даже думаю, — добавила она, — что вы славный малый.

— Я не враг рабочим, — торопливо проговорил он и замотал головой. — Вы же видите, я отказался подписать приказ о наказании трех ваших товарищей. Нобле, конечно, донесет об этом в правление АПТО. Впрочем, мне в высокой степени наплевать на них на всех.

— Не верится, — сказала Пьеретта.

— Вы не верите, что мне наплевать на АПТО?

— Да нет, — сказала Пьеретта. — Я убеждена, что вы можете позволить себе такую вольность — подразнить дирекцию АПТО. Я только хотела сказать, что вряд ли господин Нобле сердится на вас. Думаю даже, что он воспользуется случаем и станет воспевать снисходительность дирекции к рабочим. А те трое пьянчужек, из-за которых вы меня вызвали, возможно, и заслуживают наказания.

— Как! Вы согласны с тем приказом, который я отказался подписать?

— Нет. Разве я могу соглашаться с хозяйским судом и наказаниями? Если рабочие пьют, это в конечном счете вина вашего АПТО. Позвольте вам только указать, что господин Нобле всегда был милостив к пьяницам.

— Значит, он лучше, чем я думал о нем, — сказал Летурно.

Они все еще стояли друг против друга — по обе стороны стола.

— Правление треста, — продолжала Пьеретта, — обычно закрывает глаза на служебные провинности, если причиной их является пьянство.

— Вот уж не ожидал такой гуманности!

Мгновение они молчали. Пьеретте вспомнилась старуха работница из ее цеха: она всегда была пьяна и все же работала равномерно, как машина; за долгие годы работы она сама стала придатком к машине. Проходя мимо нее, инженеры подмигивали друг другу: «У старухи Вирье неутолимая жажда!» Ей прощали опоздания, прогулы — ведь только она одна из всех рабочих фабрики не принимала участия в последней забастовке.

Пьеретта в двух словах рассказала об этом Филиппу Летурно.

— Я защищаю пьяниц совсем по другим причинам, чем Нобле, — торопливо заговорил он. — «Будемте вечно пьяны», — сказал Бодлер… Вы вчера видели мою сводную сестру? Так вот, она каждый вечер напивается… И уж тем более я понимаю ваших товарищей… ведь такие ужасные условия…

Пьеретта молча смотрела на него. Он запнулся и умолк.

— Ох, каких глупостей я наговорил… — пробормотал он. — Просто я хотел доставить вам удовольствие и оттого не подписал приказ.

Она нахмурила брови.

В эту минуту кто-то постучался и тотчас отворил дверь.

— Ах, простите, — раздался голос Нобле.

Дверь закрылась.

— И главное, не думайте, пожалуйста… — сказал Летурно.

Она смотрела на него, не улыбаясь, вопрошающим, почти суровым взглядом.

— Я презираю таких людей… таких хозяев, — продолжал он, — которые пользуются своим положением… Впрочем, вы, конечно, и не допустили бы этого…

По лицу Пьеретты скользнула улыбка. И тотчас Летурно заговорил увереннее:

— Я хотел доставить вам удовольствие и — возможно, это эгоистично с моей стороны, — но я хотел доказать самому себе, что я не такой, как люди моего класса. Вот именно… Мне всегда хотелось доказать себе самому, что я на стороне рабочих.

Пьеретта снова улыбнулась.

— И не только это, — торопливо добавил он. — Мне хотелось заслужить ваше уважение… Вы понимаете, что я хочу сказать?

— Понимаю, — ответила Пьеретта.

— Присядьте еще на минутку, — попросил он.

— Не могу, — ответила она. — Если я задержусь в вашем кабинете, пойдут сплетни.

— Ну что для вас мнение какого-то Нобле?

— Нет, мне нужно, чтоб он уважал меня. Только тогда я могу сражаться с ним на равных.

— Хотите, я распахну дверь?

— Если я задержусь у вас, то и в цехе пойдут разговоры. Наши работницы имеют право никому не доверять… Их столько раз предавали. До свиданья, господин Летурно…

— Вы, значит, отказываетесь помочь мне, — проговорил он, — и дать мне возможность помочь вашим товарищам?

Пьеретта лукаво улыбнулась.

— Что ж, — сказала она, — в таком случае завтра мы кое-что у вас попросим. К вам придут от имени нашей партии.

— Что-нибудь важное? — спросил он.

— По нашему мнению, очень важное.

— Можете рассчитывать на меня, — сказал он.

— Увидим, — ответила Пьеретта.

Она протянула ему руку и, простившись, пошла к двери.

— Мадам Амабль! — окликнул он ее.

— Ну что еще? — строго отозвалась она.

— Позвольте подарить вам на память одну вещь… Это так, пустячок…

— Смотря какой пустячок, — сказала она.

Он порылся в ящике стола и достал оттуда тоненькую книжечку форматом чуть поменьше брошюр с «Лекциями по истории коммунистической партии». Раскрыв книжечку, он разрезал страницы, что-то написал на титульном листе и протянул ее Пьеретте.