Роже Вайян - Избранное

— Не было необходимых предпосылок, — возражал Шатляр. — Возьми мы власть, нас бы разбили, и рабочее движение оказалось бы разгромленным на долгие годы, как после Коммуны.

Воспоминания об этих бесконечных спорах раздражали Бюзара. Ему даже стало тошно от них.

Поднял, вынул, опустил…

Бюзар не желает жить ни как его отец, ни как Шатляр. Он не согласен на призрачную свободу отца, вытачивающего вышедшие из моды безделушки или отправляющегося удить рыбу в то время, как женщины шлифуют его партию оправ для очков; время ремесленников прошло. Но он также отказывается пожертвовать настоящим, всем, что у него имеется, ради революции, которую все время откладывают. Он нашел выход, единственный выход.

— Лично я удеру, — сказал он вслух.

Поднял, вынул, опустил…

В окна вливается свежий ночной воздух, и еще резче кажется идущий от пресса запах горячего машинного масла. Им пропитан весь город. Надо как можно скорее удирать из этой вонючей Бионны. Никогда больше Бюзар не переступит порог ни одной фабрики. По автостраде № 7 несутся роскошные длинные машины. Бюзару не терпится поскорее получить все необходимое для счастья.

Отсек, разъединил, бросил, ждет… Красный глазок никак не хочет загораться.

За эти три месяца работы на прессе он соткал всего половину алого ковра из катафалков-карет. А красный глазок все не зажигается. Почему инженеры не придумали более быстрый способ охлаждения пластмассы? Ну, загорайся, живее! Бюзар мог бы до бесконечности увеличивать темп. Он так спешит поскорее кончить. Он думает о краткости человеческой жизни.

Когда человек, которого долго преследовала судьба, приходит к выводу, что ему даже незачем пытаться стать счастливым, он перестает думать о своем конце. Потому что он уже перестал жить. Но молодых людей часто мучают мысли о смерти. Так же и гонщик, которого вначале все время преследует навязчивая идея: как бы не превысить «лимитное время»; если он не достиг финиша за определенный промежуток времени, он выбывает из соревнования, и все его усилия пропадут даром. Для молодых людей каждая потерянная секунда укорачивает «лимитное время». Время, проведенное Бюзаром у пресса, — потерянное, мертвое время. Если бы ему предстояло до последнего своего вздоха обслуживать пресс, он бы умер, так и не начав жить. Вот о чем он думал в ожидании красного глазка. С каждым продвижением секундной стрелки на больших цеховых часах у него крадется секунда из его «лимитного времени». Ощущать это еще мучительнее, чем видеть, как течет твоя собственная кровь.

Бюзар выключил рубильник и подошел к окну. Пресс остановился, издав стон, похожий на испуганный крик птичьей стаи, спасающейся в зарослях камышей.

По своему спортивному опыту Бюзар знал, что глубокое дыхание успокаивает, помогает обрести контроль над собой. Он несколько раз глотнул свежего ночного воздуха, стараясь заполнить легкие. И тут же почувствовал, что на глазах у него навернулись слезы.

— Чокнутый, — громко обругал он себя.

С соседнего двора донесся шум мотора. Старик Морель ставил машину в гараж. Должно быть, Жюльетта Дусэ уже встретилась с Полем Морелем. Тем лучше, тем хуже для Поля Мореля. Бюзар подумал: хорошо бы иметь собственную машину, мощную, восьмицилиндровую, такую, как у старика Мореля. А в машине рядом с ним сидела бы Мари-Жанна. Бюзар с яростью прогнал мысль, что ему хочется иметь машину еще больше, чем быть все время с Мари-Жанной. Нет, он мечтает насладиться присутствием Мари-Жанны. По утрам им будут приносить кофе в постель, и они будут, лежа вдвоем, завтракать.

— Я хочу делать все, что мне нравится, — громко проговорил Бюзар.

Он с яростью отмел мысль, что часы, проведенные в снэк-баре, могут оказаться таким же потерянным временем, как и у пресса. Рассуждение, достойное отца и Шатияра. У них с годами мозги свернулись, как молоко. Бюзаром снова овладела тоска.

Он вышел из цеха, прошелся несколько раз мимо клумбы с бегониями, стараясь успокоить дыхание, поднимая и опуская руки при каждом вдохе и выдохе.

Пробило десять. А брессанца все еще нет. Ничего удивительного. Он упился, как принято в его деревне. Нельзя терять больше ни секунды: счетчик давно уже перестал крутиться. В конце концов, все это время мертвое: и секунды, потраченные на гимнастические упражнения перед клумбой с бегониями, и часы у пресса, но там он хоть приближает день, когда начнется жизнь. Бюзар поспешно вернулся в цех. Поднял, вынул, опустил, отсек, разъединил, сбросил, подождал; поднял, вынул, опустил, отсек…