Крейг Маклей - Книжная лавка

Что же делать?

Да пошло оно все! Мод поступает непорядочно. При первой же возможности примчалась, словно фурия, и наложила лапу на любимое дело собственных родителей. Что бы ни твердил Данте, вряд ли Синтия оставалась бы в стороне при таком повороте событий.

Набираю в грудь воздуха.

— Надеюсь, не надо объяснять, почему интервью состоится только на условиях полной анонимности?

Формулировка «не для печати», конечно, существует, но только теоретически. Все сказанное тобой может быть опубликовано. Но не хочу, чтобы в газете появилось мое имя. По крайней мере, пока.

— Боитесь, что вас уволят?

Вы поразительно догадливы, думаю я. Но дело не только в этом. Есть у меня и более шкурный интерес. Если мои откровения прямо или косвенно поспособствуют тому, что сделка сорвется, «Умекс» будет очень недоволен. Они владеют огромным количеством книжных (по последним данным, двести пятнадцать по всей стране). Ни одно издательство не захочет иметь дело с автором, книги которого не принимаются в семидесяти пяти процентах магазинов.

— Так что, согласны? — спрашиваю я.

— Это не вас, случайно, подстрелили? — интересуется журналистка.

— Все, кладу трубку.

— Нет, погодите! — пугается она. — Напишу «менеджер, пожелавший остаться анонимным». Так хорошо?

Должно быть, ей не больше восемнадцати. Сам был на стажировке, знаю, как потом достается от редактора за все эти недомолвки. Однако входить в ее положение, жертвуя нашими интересами, не собираюсь.

— Нет. Это вам не «Майкрософт». У нас тысячи менеджеров нет. Напишите просто «наш источник в магазине, пожелавший остаться анонимным».

Вздох. Жалеет, что ей попался такой сложный тип. Подумываю, не сказать ли, что в нашем магазине из соображений безопасности записываются все входящие звонки, но уж в это она точно не поверит. Да и пользы для дела никакой.

— Хорошо. Что вы думаете о сделке?

Тщательно обдумываю, как сформулировать ответ. К сожалению, это мое «творение» разойдется шире, чем все плоды моего творческого вдохновения. Надо учесть — что-то из сказанного могут выкинуть или перефразировать, чтобы получилось поэффектнее. Необходима крайняя осторожность.

— Полагаю, если Мод Акерман желает извлечь подобным образом выгоду из бизнеса своих родителей, она имеет на это полное законное право, ведь теперь, когда ее отец и мать больны, все их имущество сразу поступило в ее полное распоряжение.

— Э-э… — Журналистка явно хотела услышать что-то другое. Очередной поток брани, направленный на жадные, бесчеловечные корпорации. Я бы на ее месте на то же самое надеялся. — Но разве вас это совсем не возмущает?

— Мое мнение не имеет значения. Законный владелец магазина — не я, а Синтия Акерман, однако она сейчас находится в коме и не в состоянии дать свою оценку происходящему.

Но журналистка не сдается:

— Но ведь «Умекс», кажется, собирается открыть на месте «Книжной лавки» новый книжный магазин своей сети.

— Я не вхожу в состав правления «Умекса», поэтому ничего не знаю об их планах на этот счет, — отвечаю я. — Возможно, «Умекс» передумает и построит на нашей улице новый мусороперерабатывающий завод, как в Йоро.

— Вы это серьезно?

— Если токсичные отходы начнут сливать прямо на улицу Блур, а не в реку в семи тысячах миль отсюда, эта проблема привлечет гораздо больше общественного внимания, вы не находите?

Журналистка меняет тему:

— «Книжная лавка» существует уже более тридцати лет. Если ее закроют, это будет конец целой эпохи…

— И начало новой. Люди любят, когда все знакомо и привычно. Очередной книжный магазин сети будет выглядеть точно так же, как его собратья в Ванкувере, Монреале или Исламабаде. Не правда ли, достойная цель? Распространить на весь мир демократию и свободный рынок, превратив все кругом в Диснейленд?

— Вы в самом деле так думаете?

— Кто я такой, чтобы судить о подобных вещах? Но если сможете назвать хоть одно существенное различие между капитализмом и феодализмом, выслушаю с большим интересом. Как сказал Ленин, ищи, кому выгодно. Все мы — те же средневековые крестьяне.

К этому добавить нечего, поэтому кладу трубку.

— Прекрасно сказано, мой мальчик.

Поворачиваюсь на вертящемся кресле и с удивлением вижу, что каким-то непостижимым образом в кабинет ухитрился незаметно проскользнуть Эбенезер. Качаю головой. Потерял над собой контроль, и теперь мне очень стыдно за свое поведение. Стыдно, но почему-то приятно.