Артемий Ульянов - Записки санитара морга

Первым в отделении появилась санитарка Катя, сказав:

– Привет, герой соцтруда! Держись, недолго осталось. В воскресенье отоспишься.

– Да уж, надеюсь, – согласился я, сперва поздоровавшись.

После пришла лаборантка Юля, а вслед за ней и дежурный врач Светка Петрова.

– Ну, Тёмыч, что у нас сегодня? – озабоченно спросила она, видно, гадая, удастся ли ей сбежать сегодня домой пораньше, ухватив большую часть беззаботной субботы.

– Четверо, Света, – ответил я. – Один из клиники, трое городских.

– Хоть не семь, как на прошлом моем дежурстве было, – подбодрила она. – Сделаем быстро? – задала Петрова свой коронный риторический вопрос.

– Сегодня выдач немного. Если с Плохишом в секцию попадем – быстро сделаем, – заверил я ее.

– Вот и здорово. Тащи мне истории болезни пока, – деловито распорядилась Петрова, отправляясь в свой кабинет.

Не успел я отнести патанатому документы, как пришел Бумажкин.

– Привезли? – первым делом поинтересовался Вовка.

– Да, четверо только на вскрытие, – ответил я, сразу не поняв, о чем он.

– Хрен с ними, со вскрытиями! Ящик привезли? – доходчиво пояснил Вовка.

– А, да, конечно. В кладовке.

– Понял, – оживился он. Спустя минуту он уже стоял рядом с бесценным грузом, открыв его и внимательно осматривая.

– Ладно, скоро и самого виновника привезут. Отдам, вещи приму – и домой. Управитесь вдвоем-то?

– Да куда ж мы денемся, – кивнул я.

Как только начал готовить зону выдачи к работе, появился Борька. И появился очень вовремя. Ведь не успел он переодеться, как городские бригады перевозки стали прибывать к нам одна за другой. Плохиш метался между ними, принимая груз и документы, совсем не участвуя в выдачах.

И началось. Городской телефон отделения разрывался, сменяя в трубке голоса родственников, которые задавали одни и те же вопросы о предстоящих похоронах. Мы все трое заученно отвечали на них, прижав телефон к уху плечом и не прекращая хоронить тех, кто был в очереди. А Петрова уже настойчиво требовала приступать к вскрытиям. Света очень хотела, чтобы ее рабочая суббота скорее стала полноценным выходным. И ее можно было понять.

– Там у Гаюнова в мочевом пузыре камень большой. Три с половиной на полтора сантиметра, так в карте написано, – заглянув в секционную, предупредила меня Света, когда я впрягся в заботы «мясного цеха». – Так что аккуратнее с мочевым…

Кивнув, принялся за работу. Налегая на нож выверенными движениями, я резал и шил людскую плоть, выкладывая перед врачом предмет исследования. И сам не заметил, как добрался до Гаюнова, который был последним, кого я вскрою в рамках Большой недели.

– Так, а вот, значит, и он, – протянула Петрова, когда органокомплекс оказался в ногах у покойника. – Что ж, посмотрим, что там за камень.

И действительно, когда она закончила, на столе, на огрызке тряпки, лежал крупный камень, идеально правильной овальной формы, отливающий всеми оттенками синего и фиолетового.

– Ух ты! Никогда такого не видел, – оторвался я от работы, рассматривая дивную находку, сделанную патанатомом внутри Гаюнова.

– Да, редкость, – согласилась Петрова. – Будет у нас в музее храниться.

– Музей – как раз самое для него место. Пока в шкаф положу, – бережно взял я камень, пристроив его на полку рядом с биопсийными банками.

Быстро разобравшись в смерти Гаюнова, причиной которой был вовсе не камень, Светка облегченно вздохнула, сказав «все наконец-то», и отправилась писать заключения. Я же остался зашивать страдальца и его соседа по фамилии Быков, лежащего на другом столе. Как только взялся за иголку с ниткой, приготовясь портняжничать, услышал в дальнем конце отделения сначала громкие голоса. Один из них принадлежал Плохотнюку, другой был незнакомым. И между ними явно зрел конфликт. Не прошло и пары секунд, как неразборчивая перебранка окрепла, перейдя в крик.

– Куда?! Стойте немедленно! – заорал Борька. – Куда, вы что?

– Нет, я должен! Должен видеть его, должен! – стонал кто-то в голос.

– Стойте, нельзя туда! – беспомощно продолжал Борька.

– Отпустите, не трогайте! – истерично взвизгнул незнакомец. – Где мой отец, я спрашиваю? Где, отвечайте!

– Быков, стоять, я милицию вызову! – пытался спасти ситуацию Плохиш.

«Так это Быков!» – разом понял я. Сын того самого Быкова, что лежит на одном из столов секционной, зияя пустым каркасом, а в ногах у него – потроха.

Я замер не больше чем на секунду. Но этого мне хватило, чтобы стремительно подумать множество мыслей, завязанных в тугой клубок. Я будто разом охватил их сознанием, не распутывая и не разделяя.