Артемий Ульянов - Новые записки санитара морга

Но другим.

Возможно, так было бы лучше. Спокойнее и правильнее, особенно для моей мамы. Но я нужен себе таким. Таким я встречу новое весеннее утро, полное чужих слез, льющихся сквозь учетные человеко-часы нашей работы.

На часах 8.15. Я, как и многие соотечественники, в пижаме. Только они еще в ночной, пьют кофе под аккомпанемент новостей. А я уже в хирургической, выданной государством. Но от кофе тоже не откажусь. Сделаю его неприлично крепким, погасив бодрящую горечь избыточным сахаром и молоком. Признаюсь честно, не гурман и в кофе ни черта не понимаю. Пользую его как легальный стимулятор, не стремясь насладиться напитком. Только эффектом.

А эффект мне в тот день был очень нужен. Засидевшись накануне допоздна за книгой, явился на работу вялым, опухшим и с явными признаками апатии в душе. Заглянув в «Журнал регистрации трупов», понял, что Царство мертвых не даст нам сегодня поблажки. Двенадцать полок холодильника, свободные еще вчера вечером, заняты теми, кто отдал душу в окрестных бетонных муравейниках за прошедшую ночь. К тому же четырнадцать выдач плотно уложены в похоронное расписание, и большая их часть должна случиться между 8.45 и 10.30 утра. Ведь агенты обещали родне, что все пройдет без задержки.

Агенты. Есть одна данность, которая объединяет их. Агенты всегда обещают, что непростая многодневная процедура похорон будет организована ими на самом высоком уровне. В пределах, оговоренных заказчиком. А вот разъединяет агентов другая черта. Одни выполняют свои обещания, другие лишь частично. В основном качество их работы зависит от опыта, связей, хватки и скорости действий.

В советские времена, не знающие рынка ритуальные агенты были элитными представителями сферы услуг. Это к ним, могущественным работникам беззаботного государственного монополизма, шли и шли люди, терпеливо ожидая очереди. Однотипные венки, единственная модель гроба, но с тремя разными вариантами обивки. Строй не любил выскочек, вот и после смерти старался соблюдать «равенство и братство». Правда, для представителей партийной верхушки делал исключение, выдавая по специальному разрешению огромные роскошные венки, обитые шелком гробы и внушительные надгробия на культовых кладбищах.

Теперь же агента кормят ноги, ведь в мире рыночной конкуренции иначе не бывает. Эти сдержанно одетые мужчины и женщины берут на себя все те заботы, что должны обрушиться на семью, когда ее навсегда покидает родной человек. Не надо хлопотать о месте на кладбище, о гробе и венках, автобусах, поминках.

С одной стороны — так и должно быть. К чему в такой момент еще какие-то хлопоты, казалось бы. Сложно не согласиться, но если присмотреться. То получается, что институт ритуальных агентов, такой нужный и важный, крадет у скорбящих древнюю, как мир, сакральную обязанность — проводить ушедшего. Похоронные хлопоты, такие очищающие и часто спасительные, теперь в руках постороннего человека, никогда не видевшего покойника живым. Для него это просто еще один заказ. Он качественно организует взаимодействие цепочки профессионалов, которые отодвинут семью от похорон, заслонив своими спинами. Обмывают и одевают санитары, гроб несут грузчики, поминальный стол часто готовят повара. Мне кажется, покойник недоуменно взирает сверху на всех этих незнакомых людей, что готовят его к последнему пути, силясь узнать в них своих детей. Детей, в которых было вложено столько сил и любви.

Но их нет рядом с ним. Они появятся в самый последний момент, буквально за пару часов до того, как комья земли забарабанят по крышке. А ведь раньше в деревнях, до того, как их подмял прогресс, близкие оставались с покойным все три дня до похорон, сменяя друг друга для чтения Писания. Сейчас достаточно лишь сделать пару звонков агенту, чтобы убедиться, что все в порядке. Что живые никуда не опоздают, не оконфузятся и четко по графику прибудут во все промежуточные пункты похоронного дня.

Поначалу, в первые дни санитарской работы, я иногда путал агента с родственником и принимался участливо задавать совсем не те вопросы. Но вскоре я стал безошибочно определять их, даже с большого расстояния, хотя на первый взгляд никаких особенных признаков, выделяющих агента, нет. Пожалуй, лишь собранные, внимательные глаза профессионала и уверенное выражение лица.

Впрочем, уверенное выражение на лицах ритуальных агентов, бывает, сменяется напряженной нервозностью. И в то утро, в 8.25, я мог это отчетливо наблюдать на примере одного из них, Сереги. Появившись во дворе морга первым, он уже минут двадцать нетерпеливо посматривал на ворота, все чаще и громче приговаривая «да что ж за такое». Как я заметил, Сереге в последнее время не везло. Мы с ребятами прозвали его «Торопыжкиным», ведь он всегда приезжал раньше времени и терпеливо слонялся у дверей. И как назло! То катафалк попадет в пробку, то порвется в дороге обивка на гробе, то в цеху забудут положить в ящик пакет с подушкой и покрывалом. И все не по его вине, но выкручиваться перед родственниками приходилось ему, агенту.