Артемий Ульянов - Новые записки санитара морга

Итак, начав писать третий роман, я и не подозревал, какие невероятные и отчасти мистические события последуют за ним. Тут надо вкратце объяснить.

«Живой среди мертвых» — вот как он назывался. И конечно же, рассказывал о том времени в моей жизни, когда я работал санитаром в морге. Но реальные воспоминания о тех днях были лишь частью истории, в которой отражалась другая — невероятная, фантасмагорическая и притягательная. Вкратце суть сюжета такова. Дневной санитар вынужден работать за себя и за уволившихся ночных. А значит, проведет семь суток в морге, неся тяжелую недельную вахту. И книга, соответственно, разбита на главы:

«Сутки первые. День», «Сутки первые. Ночь». И так далее, до утра понедельника.

В дневных главах — пиршество смачного реализма, полного ярких выпуклых историй и персонажей. А вот в ночных. В первую же ночь к главному герою, которого я писал с себя, является бог Аид. Самый что ни на есть настоящий бог мертвых, который решил навестить одно из отражений своего Царства, то есть городской морг. С трудом сохранив рассудок, несчастный малый в хирургической пижаме становится участником невообразимых событий, полных потрясающих открытий и опасных приключений. Они стартуют каждый вечер, лишь только он остается один в отделении. Эти семь ночей меняют его навсегда. Он больше не обычный санитар. Он Харон, накоротке знакомый с Аидом. С тем, кто открыл ему другой мир, в котором людская цивилизация — лишь одна из граней сложнейшего устройства. Все, большего не скажу, чтобы не портить впечатление. Вдруг соберетесь прочитать.

Вынырнув из очередного творческого запоя уставшим, счастливым и опустошенным, я вдруг обнаружил свой финансовый фонд крайне изношенным. Ее Величество Бытовуха грозилась скорой нуждой, а значит, беспечным писательским денькам пришел конец. Нужно было срочно искать хлеб насущный на просторах московских офисных площадей. Но возвращаться туда не то чтобы не хотелось. Одна эта мысль рождала во мне чувство, полное безнадежной тошнотворной тоски, которая пропитывала меня целиком.

Оставшаяся легковесная сумма таяла быстрее, чем я ожидал. Вопрос с деньгами нужно было срочно решать. Возможности существовать, как зажиточный бомж, не было. Повести себя так по отношению к маме и любимой жене, которые так поддерживали меня с первых строк новой писательской жизни, я не мог. Поначалу попытался найти компромисс, выбрав дауншифтинг. Но работа экспедитора была не менее трудоемкая, чем пиарщика, а платили совсем не так же. Заняв немного у друзей семьи, я судорожно пытался избежать офисного варианта еще пару-тройку недель. И лишь потом, окончательно припертый к стенке, бросился просматривать вакансии.

Выслав кое-куда резюме, стал ждать. С тяжелым сердцем сходил на собеседование, стараясь казаться энергичным оптимистом. Время шло, а я все еще оставался простым московским безработным, в 35 лет считающим каждую копейку. В то время я познакомился с самыми неприхотливыми сортами пива, которые мог позволить себе не часто. Вскоре настал момент, который можно было назвать критическим. И вот тогда. случилось это.

Мне, как и герою моего романа, явился Аид. Конечно же, в переносном смысле, но при этом не менее очевидно. Было это так.

Я гостил у матушки, что живет на другом конце улицы. Плотно отобедав, плюхнулся на диван перед телевизором, мрачно обдумывая свое невеселое положение. «Высшие Силы, ну где же вы?! — думал я, слепо листая телеканалы. — Уже давно пора вмешаться.» И тут же зазвонил телефон. Глянув на дисплей, увидел, что это Вовка Старостин. Звонил он прямо из Царства мертвых, воспетого мною в книге. То есть с работы. Мы не созванивались с ним много месяцев. «Очень интересно.» — пробубнил я, снимая трубку. В те секунды влажное дыхание Стикса коснулось меня едва различимо.

— Темыч, привет! — услышал я голос, знакомый с юности.

— Привет, дружище. Как жизнь?

— Да по-всякому бывает. Чем занят?

— Ну, если в данный момент — лежу на диване.

— А в целом? — пояснил Вовка.

— Работу ищу. В общем, на диване лежу да резюме рассылаю, — честно признался я.

— И как?

— Пока свободен как птица. — И добавил: — Как очень бедная голодная птица.

— Ну, ничего, это временно, — ободрительно сказал Вовка. — У меня к тебе вот какое дело. У тебя случайно нет на примете человека — к нам, дневным? Только надежный нужен, чтоб без сюрпризов.

Когда Старостин произнес это, Аид уже сидел на краю дивана и благосклонно взирал на меня. В тунике и сандалиях, похожий на бывалого хиппи, он будто говорил: «Читал, читал. писанину твою. Что ж, достойно. Уважил. Харон, значит? Писатель русский. И, как положено, без ломаного гроша, да в долгах. Ладно, подсоблю, мне не сложно. В качестве ответного жеста, так сказать.»